- Просто память - это когда ошейник в магазине купил и там же, у прилавка, с красивой бабой познакомился, - сказал Бондарев. - Или, скажем, лопатник у тебя свистнули, пока ты на поводки с намордниками глазел.
А эта память огнем и железом вбита - в кости, в кровь, до самых кишок. На этом ошейнике, командир, и твоя кровь имеется. Помнишь?
- Такое разве забудешь? - Юрий отставил в сторону бутылку и взялся за рюмку. - Ну, за встречу?
Когда первая бутылка опустела, а во второй осталось чуть больше половины, Юрий спросил:
- А чем ты, собственно, занимаешься?
Чтобы задать этот вопрос, ему пришлось сделать над собой некоторое усилие: он уже знал, что долгожданная гражданка, о которой они тихо мечтали под пулями чеченских снайперов, порой бывает неласкова к вчерашним солдатам. И он, и Бондарев хорошо умели только одно: обращаться с любым оружием и не морщиться при виде крови. Бондарев, помимо этого, был неплохим специалистом по подрывному делу, и вряд ли специалист такого профиля мог найти себе применение в какой-нибудь московской конторе.
Реакция бывшего сержанта лишь усилила его подозрения: Бондарев замялся, кашлянул в кулак и немного смущенно улыбнулся.
- Даже неловко сказать, - признался он, беря со стола пачку и вытряхивая из нее сигарету. Курил он "Парламент"; сие должно было, по идее, означать, что какие-то деньги у него водятся. - Словом, работаю в ЧОПе, Знаешь, что такое ЧОП?
- Знаю, - сказал Юрий. - Чоп - это такая деревянная затычка, которой винные бочки закупоривают.
Не понимаю, как можно работать в ЧОПе? Темнишь, сержант? Не надо. Лучше считай, что я тебя ни о чем не спрашивал. Или ты имеешь в виду город? Есть такой городишко - Чоп, где-то у черта на куличках. Вахтовиком вкалываешь, что ли?
- Темный ты какой-то, командир, - сказал Бондарев с такой же, как у Юрия, не вполне уверенной артикуляцией. - Ты что, с Луны свалился? ЧОП - это частное охранное предприятие. Секьюрити, понял? Слушай, ты правда этого не знал или под дурачка косишь?
- Ни под кого я не кошу, - сказал Юрий, наполняя рюмки и опуская левую руку под стол. На колене у него лежала лобастая голова Шайтана, и он принялся почесывать пса за ушами, зарываясь пальцами в густую короткую шерсть. - Мне, если хочешь знать, ни под кого косить не надо, я сам... Гм...
- Ясно, - сказал Бондарев, чиркая колесиком бензиновой зажигалки и делая глубокую затяжку. - Слишком долго мы с тобой воевали, командир. Уходили защищать одну страну, а вернулись в другую, и ни хрена в ней не понять, в этой долбаной стране, - куда идти, что делать, кому морду бить...
Глаза у него смотрели куда-то вдаль, сквозь стены и перекрытия, смотрели и не видели, а если и видели, то что-то свое, недоступное постороннему взгляду. Воспользовавшись этим, Юрий стянул с тарелки последний кусок ветчины и украдкой переправил его под стол.
Под столом чавкнули, коротко завозились и успокоились.
Юрий потрепал пса по ушам. Это был, конечно, не тот Шайтан, но Юрий, вопреки собственному заявлению, испытывал почти непреодолимое желание схватить его в охапку и вволю покататься с ним по полу, а еще лучше - по молодой весенней травке.
- Кому морду побить, в этой стране всегда найдется, выбирай на вкус, сказал Юрий.
- А ты? - выходя из задумчивости, спросил Бондарев. - Ты что поделываешь, командир, кому морды ломаешь?
- В данный момент никому, - сказал Юрий. - Таксистом был, инкассатором, потом снова таксистом, в газете работал - тоже водителем...
- Карьера белого офицера в какой-нибудь занюханной Франции, констатировал Бондарев. - Я же говорю, возвращались с войны домой, а попали... Ч-черт!
В Бразилию какую-то попали, ей-богу! Или в этот... в Чад.
- В Чоп, - подсказал Юрий.
- Ага... Так ты что же, на мели сейчас?
- Ну, не то чтобы на мели, но без работы. Озверел уже от безделья, честное слово. В твоем ЧОПе вакансий нет?
- Да я как раз про это думаю, - сказал Бондарев, озадаченно теребя кончик носа. - Вакансии вроде бы имеются, и послужной список у тебя подходящий, да только возраст... Если честно, то они и меня-то со скрипом приняли - стар, дескать, а у нас ребята молодые, спортсмены, мастера... Ну, пришлось мне против троих этих хваленых мастеров выйти, ребра им посчитать. Да, говорят, с этим трудно спорить. Я-то знаю, что ты один половину нашей шарашки голыми руками разогнать можешь, но возраст... да и прихрамываешь ты, опять же...
Извини, командир, что я тебе правду-матку прямо в глаза леплю. Самому противно, но ты же понимаешь - не я, так другие скажут и выражения выбирать не будут.
Не обиделся?
- Вот еще, - сказал Юрий. - Это все я и без тебя знаю. Правильно, забудь, это я так, спьяну. Я вообще невезучий, от меня работодателям одни несчастья. Устроился инкассатором - машину на уши поставили, четыре лимона зеленью увели...
- Погоди, - сказал Бондарев. - Постой-постой... Что-то я про это дело слышал краем уха. Это ты, что ли, тот самый Инкассатор?
- Звучит как имя собственное, - сказал Юрий, проклиная себя за то, что распустил язык, - но я что-то не пойму, о чем ты.
- Ну-ну, - сказал Бондарев, - Знаешь, кому про это расскажи? Бабусе, которая на рынке семечками торгует. Она тебе, может, и поверит. Ты пойми, что мы хоть и частная, а все-таки охрана, силовое как-никак ведомство. ЧОПы, ментовка, сыскари частные, вообще всякие силовики - это же, как ни крути, одна среда, общие интересы, и фольклор, байки всякие - на всех одни и те же.
Про этого Инкассатора, которого ты якобы не знаешь, по Москве легенды ходят. И вот сейчас, когда у нас такой базар пошел, я понимаю, почему мне во всех этих байках что-то знакомое чудилось. Отбить четыре миллиона баксов и ни копейки под ноготь не зажать - это, командир, не просто почерк, это диагноз.
- Пошел ты к черту, Айболит хренов, - нагрубил Юрий. - Диагнозы он ставит, силовик! Давай-ка я нам лучше успокоительного накапаю, а то тебе уже чертовщина мерещится.
- Нет, ты погоди, - горячо запротестовал Бондарев, подвигая тем не менее свою рюмку поближе к Юрию. - Обзываться и я умею... А, черт, запутал ты меня. Я же не про то. На работу, говоришь, тебя устроить? Да это ж мечта - с тобой на пару работать. А возраст... Если я, к примеру, шефу нашему скажу, что приведу к нему Инкассатора...
- Он тебя в два счета уволит, - закончил за него Юрий, - как конченого наркомана. А за воротами - я, и сразу по ушам, по ушам, чтоб не болтал, чего не знаешь... И Шайтан тебе, дураку, не поможет.