— Мне, видимо, придется просить вас несколько дней подождать, сэр. Я… у меня нет счета в лондонском банке, мне придется послать за деньгами в Йоркшир…
«Что делать? — подумал мистер Бомарис. Сказать парнишке, чтобы он забрал свои бумажки и не дурил? Да нет, он тут закатит целую трагедию. Кроме того, немножко протрезвиться — это будет ему на пользу».
Мистер Бомарис произнес:
— Никакой спешки нет, мистер Э-э-энсти. Я завтра все равно уезжаю, на неделю, или самое меньшее — дней на пять. Заходите ко мне домой… скажем, в следующий четверг. Мой адрес все знают. Где вы остановились?
Бертрам механически ответил:
— «Красный Лев», в Сити, сэр.
— Роберт! — позвал лорд Флитвуд из другого угла зала, где он что-то оживленно обсуждал с мистером Уоркуортом. — Роберт, пойди-ка сюда, рассуди нас! Роберт!
— Сейчас! — откликнулся мистер Бомарис. Он задержал Бертрама еще несколько секунд.
— Смотрите, не забудьте! Я жду вас у себя в четверг.
Мистер Бомарис рассудил, что добавить что-то еще невозможно, так как вокруг находились люди, и было ясно, что мальчишеская гордость не потерпит предположения, что его карточные долги должны быть преданы огню.
Но он все еще хмурился, когда добрался до своего дома некоторое время спустя. Улисс, прыгая и выделывая курбеты перед ним, обнаружил, что его радость не находит отклика, и залаял на хозяина. Мистер Бомарис нагнулся и рассеянно потрепал его по загривку.
— Тихо! — сказал он. — Я не в настроении для подобных излияний! Я был прав, когда говорил тебе, что ты не предназначен для того, чтобы быть худшей из моих обязанностей, не правда ли?
Я думаю, мне нужно было успокоить мальчишку: никогда не знаешь, что можно ждать от человека в его возрасте, — и мне не понравилось выражение его лица. Совершенно измученное, я почти не сомневаюсь. В то же время, будь я проклят, если выйду на улицу в это время ночи. Ему не повредят ночные размышления.
Мистер Бомарис взял со стола подсвечник, понес его в свой кабинет и поставил на рабочий стол у окна. Видя, как он садится и открывает чернильницу, Улисс проявил свои чувства, громко зевнув.
— Не заставляй меня сердиться! — сказал хозяин, макая перо в чернильницу и придвигая к себе лист бумаги.
Улисс плюхнулся на пол, два раза заскулил, и рьяно принялся чистить передние лапы.
Мистер Бомарис написал несколько быстрых строчек, посыпал листок песком, стряхнул его и совсем было собрался сложить послание, но остановился. Улисс с надеждой посмотрел вверх.
— Да, через минуту, — сказал мистер Бомарис. — Если он успел обогнать констебля…
Он положил бумагу, вытащил из внутреннего кармана толстую записную книжку и извлек из нее счет на сотню фунтов. Его он вложил в свое письмо, запечатал конверт сургучом и написал адрес. Потом поднялся и, к облегчению Улисса, показал, что теперь готов отправляться в постель. Улисс, который каждую ночь спал на коврике рядом с его дверью и регулярно, по заведенному порядку, оспаривал право Пейнсвика каждое утро входить в это священное помещение, бросился впереди него по ступенькам. Мистер Бомарис увидел, что его ждет слуга с выражением, состоящим из тонкой смеси раненой чувствительности, преданности долгу и долготерпения. Он отдал ему в руки запечатанное письмо.
— Позаботьтесь о том, чтобы оно было доставлено мистеру Энсти у «Красного Льва», где-то в Сити, завтра утром, — кратко сказал он. — Лично! — прибавил он.
Глава 13
В течение трех дней никакие вести о катастрофе, постигшей Бертрама, не доходили до его сестры. Она написала ему, умоляя встретиться у Бат-Гейт в Грин-парке, и отослала письмо с почтовой оплатой за один пенни. Когда он не появился на месте встречи и не ответил на ее письмо, она начала серьезно тревожиться и пыталась придумать способ посетить «Красный Лев» так, чтобы об этом не узнала ее крестная мать, когда мистер Сканторп прислал свою карточку в три часа пополудни. Она приказала дворецкому проводить его в гостиную и немедленно сошла вниз из своей спальни, чтобы принять его.
Ей не сразу пришло в голову, что он выглядел противоестественно торжественным; Арабелле слишком не терпелось узнать о Бертраме, и она стремительно пошла к нему навстречу, протянув руки и восклицая: