— Не пошлете ли вы в конюшню за моим тильбюри, Броу? — сказал мистер Бомарис. — И передайте Пейнсвику… А, вы здесь, не так ли? — добавил он, пока его камердинер спускался по лестнице. — Я больше ничего не хочу слышать о пропавших рубашках, поскольку об этом скучнейшем предмете, судя по выражению вашего лица, вы приготовились разглагольствовать, но вот что прошу мне ответить! Где письмо, которое я передал вам, чтобы отправить в «Красный Лев» мистеру Энсти, и почему вы до сих пор не сказали, что оно не было доставлено?
— Вы, может быть, вспомните, сэр, — укоризненно сказал Пейнсвик, — что я упомянул, пока вы сидели за завтраком, о деле, которое считал своей обязанностью довести до вашего сведения. На что вы, сэр, ответили: не сейчас.
— Я так ответил? Я не догадывался, что вас так легко можно заставить замолчать. Где письмо?
— Я положил его под стопку писем, которая ожидала вас на этом столе, — ответил Пейнсвик, безмятежно снимая с себя дальнейшую ответственность.
— В таком случае оно в библиотеке. Спасибо, это все.
Улисс, который растянулся на полу в библиотеке, наслаждаясь безмятежным сном, проснулся, когда вошел мистер Бомарис, зевнул, поднялся, встряхнулся, несколько раз чихнул, потянулся и своими ушами торчком и виляющим хвостом показал, что он готов к любому приключению.
— Я рад, что ты принял привычный вид, — сказал мистер Бомарис, просматривая груду корреспонденции, лежащей на столе, и взяв в руки собственное письмо к Бертраму. — Знаешь, ты не должен был разубеждать меня в тот вечер! Только посмотри, что из этого вышло! И все же, кто знает? Я бы не пропустил сегодняшнего разговора с ней и за тысячу фунтов! Я полагаю, ты думаешь, я вел себя отвратительно? Это, безусловно, верно, но будь справедливым и признай, что она заслуживает этого за то, что она такая восхитительная маленькая дурочка!
Улисс завилял хвостом. Он не только отдавал мистеру Бомарису должное, но всем своим видом показывал готовность сопровождать его во всех экспедициях, которые были на уме у хозяина.
— Бесполезно будет предлагать, я думаю, чтобы ты занял место Клейтона? — сказал мистер Бомарис, забираясь в тильбюри.
Клейтон, ухмыляясь, показал, что он согласен взять собачонку на колени, но мистер Бомарис покачал головой.
— Нет, нет, я боюсь, что это ему не понравится. А вы мне не понадобитесь, — сказал он и отъехал, объявив своему настороженному спутнику: — Теперь перед нами стоит задача выследить нечленораздельного друга этого молодого болвана, Феликса Сканторпа. Интересно, нет ли ищейки среди всей твоей мешанины предков?
Он приехал к дому мистера Сканторпа, но ему сообщили, что тот, по-видимому, собирался к Будлю, мистер Бомарис сразу же поехал на Сент-Джеймс-стрит, где и заметил свою добычу. Он натянул вожжи и повелительно крикнул:
— Сканторп!
Мистер Сканторп, естественно, разглядел, кто управляет резвым гнедым, сидя на козлах тильбюри, но так как он совсем не ожидал, что его знает Несравненный, то этот оклик весьма его удивил. У мистера Сканторпа появились некоторые сомнения, и он осторожно сказал:
— Вы меня, сэр?
— Да, вас. Где молодой Тэллант? — Увидев на лице мистера Сканторпа выражение беспокойства, нетерпеливо прибавил: — Ну-ка, не будьте большим дураком, чем вы есть! Уж не полагаете ли вы, что я собираюсь напустить на него судейских?
— Ну, хорошо, он в «Петухе», — неохотно раскрыл тайну мистер Сканторп. — То есть, — поправился он, вдруг вспомнив об инкогнито своего друга, — если вы имеете в виду мистера Энсти.
— У вас есть братья? — спросил мистер Бомарис.
— Нет, — сказал мистер Сканторп, прищурившись. — Единственный ребенок.
— Вы меня утешили. Передайте поздравления вашим родителям!
Мистер Сканторп обдумал эти слова с нахмуренными бровями, но ничего не мог понять. Он уточнил:
— Только один родитель, — сказал он. — Отец умер через три месяца после моего рождения.
— Вполне понятно, — сказал мистер Бомарис. — Я изумлен, что он продержался так долго. Где этот «Петух», про который вы говорите?
— Дело в том… я не уверен, что должен говорить!