Выбрать главу

Этот вид освобождения пространства раскрывает юго-восточное и полинезийское происхождение традиционного японского стиля жизни. Так же способ, как дом опирается на опорах (в основном устанавливается на столбах), и конструкция балок крыши, основанная на букве А, происходят из Юго-Восточной Азии. Но наиболее характерным является эпос «пустого пространства». Когда-то с отцом я путешествовал кораблем на острова возле Таити, и заметил, что люди там сидят в больших, просторных помещениях, в которых нет ничего, кроме телевизора. Путешествуя по Юго-Восточной Азии, я убедился, что в старых домах Таиланда и Бирмы нет практически ничего, кроме алтаря Будды.

Дома китайские, корейские и тибетские – это совсем другое дело. В этих странах даже в домах бедноты полно столов и столиков, а в Китае расстановка мебели превратилась в разновидность искусства, которое управляется собственными правилами. Японские дома приспособили к способу жизни в пустом пространсве. Маты татами и отполированный пол не терпят предметов. Поэтому выбора не остается – надо отказаться от украшений, и подчиниться спокойствию пустого помещения.

Когда дом внутри был убран и отреставрирован, пришло время на ремонт протекающей крыши. Так началась моя «сага тростника». Японская крыша сделана из растущей высоко в горах травы с длинными, острыми, как стилеты, листьями. Она известна под названием susuki, или «осенняя трава», ее любят поэты и художники, она виднеется на бесчисленных ширмах и свитках. Срезанная и увязанная на крыше деревенского дома, она называется kaya, и оказывается долговечней рисовой соломы – крыша, покрытая тростником, может прослужить шестьдесят или семьдесят лет.

Крыша покрывается травой следующим образом: надо сорвать старое покрытие, и освободить деревянную конструкцию крыши. Затем поместить на дереве бамбуковую раму, а сверху положить пятьдесят сантиметров, а то и больше, тростника, и привязать его к дереву веревкой из травы. Звучит это довольно просто, но оказалось, что я не понимал, как много материала необходимо для этой цели. Я оптимистически планировал, что покрытие крыши займет один день. Омо отвел меня в сторону, и начал считать, сколько матералов надо, чтобы покрыть Чииори. Вместе с плоскостью под навесом, поверхность пола составляет около ста двадцати квадратных метров. Поверхность крыши в три раза больше. На каждый квадратный метр надо около четырех вязок травы, что в общем составляет 1440 вязок. Одна стоит 2000 иен, а в сумме получается 2 800 000 иен, то есть около 36 000 долларов!

Так как возвращение кредита в 380 000 иен заняло у меня пять лет, покрытие целой крыши новым тростником было абсолютно невозможным. Вместо этого Омо помог мне купить другой опустевший дом, лежавший неподалеку, примерно в получасе дороги. Я купил его за 50 000 иен, и с помощью крестьян разобрал. Мы сорвали тростник с крыши, и на спине, по четыре вязки за раз, перенесли их горной тропинкой до моего дома. Это была старая трава, и на каждом шагу из нее высыпалась собравшаяся за десятилетия сажа из очага – каждый вечер мы выглядели, как шахтеры.

Летом 1977 года мы отремонтировали крышу на задней части дома. Она выходила на север, поэтому в тени постоянно подвергалась действию сырости, и находилась в намного худшем состоянии, чем крыша с фронтальной части. Местный ремесленник, занимавшийся тростниковыми крышами, перекрывал такую же на огромном дворе Аса в глубине долины, где жили потомки предводителей рода Хейке. Поэтому с помощью соседей и друзей мы сами положили крышу, что происходило в веселой атмосфере. Омо предостерегал меня, что трава старая и слабая, не выдержит долго, но пока Чииори был спасен.

Следующие несколько лет в Ия прошли счастливо, как во сне. Иногда вместе с друзьями и деревенской детворой мы отправлялись на расположенное высоко в горах озерко под названием Кунзе, что означает «Мир Дыма». Мать Омо написала о нем стихотворение, в котором использовала его название как аналогию дымной атмосферы в Чииори. К этому озерку не было дорог, и только Эидзи знал путь. Три часа мы прыгали по камням, Эидзи прорубал дорогу в ежевике, пока, наконец, мы не добирались до водопада, который падал в озерко. Оно было голубым, ледяным, и таким глубоким, что никто из нас не смог донырнуть до дна. Окрестные жители верили, что это лежбище дракона. Мы раздевались, плавали, ныряли, хотя нас предостерегали, что плавание нагишом дракону не понравится. Весело проведя послеобеденное время, мы отправлялись в обратную дорогу, и тогда начинал падать дождь – дракон, бог дождя, показывал свой гнев.