— Думаю, да, — просто сказала она. — И я должна.
— Знаю.
— Ты… пойдешь со мной?
Робин не знала, что на лице может отразиться сразу столько эмоций, но когда Фостин взяла себя в руки, там осталась печальная и нежная улыбка.
— Зашла так далеко…
Сжимая руки друг друга, они прошли врата и отправились по тропам, окруженным снегом.
Через миг Робин задумалась, почему никто не спросил, зачем они пришли. Врата кладбища не закрывали на закате, но один или два стража следили за ними, пока врата не закрывали в темноте.
«Может, мы их пропустили…», — она слишком устала, отвлеклась и не думала о другом.
Она узнала бы кладбище Женевьевы Маргулис, даже если бы не была тут много раз до этого сама и с… ней. В отличие от других могил, тут росла трава, вокруг камня цвели цветы, поверхности покрыл плющ. Она и Ольгун сделали их зелеными…
Но в этот раз не только магия божества питала растения у тела Женевьевы. А кровь четырех трупов, разбросанных на могиле и траве неподалеку, они умерли недавно, раны еще сочились кровью в холодном воздухе. Коричневые пятка на надгробии, цветы были раздавлены под мертвыми.
— О, боги…
Робин отошла от Фостин, словно могла рукой стереть кровь. Мир расплывался от подступивших слез, она могла лишь моргать.
Зашуршали юбки курьера, кожа, и Фостин оказалась рядом с ней с кинжалом в руке, маленьким пистолетом в другой.
Женщина бегала по Давиллону днем и ночью.
— О, как мило. Я не ждала вас двоих.
Женщины обернулись к фигуре напротив, возле маленького мавзолея. Она была тенью на фоне склепа. Робин заметила плащ с капюшоном, но лишь это.
— Что это такое?! — завизжала она невольно.
— Двух фазанов одним выстрелом, — женщина? Да, голос явно был женским. — Начну с послания, — рука махнула на тела. — Узнаешь их? Нет? Они не очень похожи. Труп аристократа — Гуррерре Маргулис, патриарх его дома, отец бедной гниющей Женевьевы. Гуррере отказался от предложенного шанса, и я ответила.
Робин не могла дышать, думать, могла лишь ждать, пока два желания в ее душе сражались — желание разреветься и задушить женщину голыми руками.
— Кто ты? — она испугалась, что смогла выдавить слова, а потом поняла, что спросила Фостин.
— Просто путешественница, что вернулась домой, — Робин слышала ухмылку в ее голосе. — И, кстати, если выстрелишь, промажешь. И я разозлюсь.
Пистолет курьера задрожал.
— А… второй фазан? — спросила девушка.
— О, до этого дойдем, червячок. У меня есть второе послание, личное, и ты его доставишь.
Робин могла поклясться, что женщина не двигалась, таким быстрым был ее бросок. Он перенес ее к Фостин со скоростью молнии из тени.
Пистолет звякнул, ладонь отбила его, другой кулак женщины врезался в живот курьера, и та упала на четвереньки, ее стошнило кисло пахнущей жижей с кровью.
Робин только начала кричать от страха, когда женщина добралась до нее. Сталь сверкнула в ее кулаке, отражая лунный свет, и Робин узнала кинжал Фостин, а потом он пропал и прижался к ее горлу.
Рыжие. Странное замечание в этот миг, но из-под капюшона выбилась прядь рыжих волос женщины.
И ее глаза были большими и белыми.
— Я могла бы просто убить тебя, — прошипела она, дыхание было теплым на лице Робин. — Это было бы приятно и больно. Но это не понятно, да? Тебя могли бы убить многие…
Улыбка белая, как и глаза во тьме капюшона.
— Выстрел мог привлечь внимание, — сказала она, — и твоя подруга сможет стоять еще пару минут. Если повезет, червячок, ты не истечешь кровью насмерть.
— Ч-что?
Пальцы сжали неровно обрезанные каштановые волосы, дернули и лишили девушку равновесия. Женщина в плаще вонзила кинжал Фостин глубоко в бедро Робин.
Жуткая агония, какую она не могла бы и представить, гадкая тошнота при виде крови, льющейся из раны, сталь в ее плоти. Она не помнила, как упала в снег, который быстро стал алым вокруг нее, не помнила, как безумно сжала ногу, не понимала, что звук, что бил по ее ушам и горлу, был ее голосом.
— Да… — почти чувственно прошептала женщина, уходя во тьму. — Уверена, это она поймет…
Вспышки белого и красного перед глазами — или это кровь на снегу?
Фостин ползла к ней, раскрыв рот от ужаса, тянулась…
И боль стала утихать. Робин теряла сознание и задумалась с пугающим спокойствием, проснется она или нет? И что она… Виддершинс подумает, если она не проснется?
ГЛАВА ПЯТАЯ
Копыта стучали по замерзшей земле, бока вздымались и потели под седлами из украшенной кожи. Сирилл Делакруа склонился, почти стоял в стременах, радуясь холоду воздуха на лице, молясь Севоре и остальным, чтобы они прибыли, пока не потеряли слишком много земли.