Выражения лиц бандитов показывали, что их не радовало быть «друзьями» безумного алхимика, но они не стали перечить.
Улыбка Пальцекости вдруг пропала, он грубо впился в подбородок Виддершинс длинными пальцами.
— Нужно убить. Многие погибли из-за тебя! Почему ты не неподвижна?
Шинс улыбнулась бледными потрескавшимися губами.
— Мой бог предупредил меня и защитил от худшего. Ты сам спросил.
Алхимик прищурился, убрал руку и пошел к котлу.
— Стреляйте уже.
Два бандита, державшие ее, убрали руки и отошли, не хотели стоять рядом, когда в нее выстрелят. Ей, к счастью, хватило сил, чтобы стоять самой. Может, она смогла бы бежать, но не было сил сражаться со всеми.
Один из бандитов вытащил пистоль.
— Ольгун, ты можешь…?
Она не была рада ответу, что напоминал «возможно».
— Тогда попробуй.
Ворон поднял оружие.
— Нет, нет, нет! Глупо! — Пальцекость повернулся, указал раздраженно на мужчину. — Трата хорошего трупа. Используй это, — он указал на новые пули, шарики из того, что раньше было золотом. — Зарядите все свое оружие. А потом все выстрелят! Набьете ее, чтобы вытащить потом побольше.
— Ох… Ольгун, нам хватит сил, чтобы сбить выстрелы нескольких пистолей?
В этот раз ее обрадовало бы «возможно». Но она это не получила.
— Я этого боялась.
На миг она понадеялась, что бандиты будут заряжать оружие одновременно, дав ей шанс убежать. Но они не были так глупы, тот, кто уже был готов стрелять в нее, целился, пока остальные брали новые снаряды.
Но он был один.
— Время отчаянных мер, да? — шепнула она. — Будь готов, — а потом. — Эй! Пальцекость!
Алхимик раздраженно оглянулся через плечо.
— Что? Занят!
— Я… меня всегда интересовала алхимия. Ответишь на вопрос перед моей смертью?
— Хм?
— Опасно смешивать разные вещества алхимии, не отмерив и не проверив заранее?
— Что за глупости…?! Все это знают, дура!
— Даже немножко? — невинно спросила она и шепнула. — Ольгун, мне нужно от тебя все и еще капельку.
— Конечно, даже немно… — глаза Пальцекости резко расширились.
— Сейчас, Ольгун!
Шинс бросилась в сторону от пистоля бандита, Ольгун вступил в игру. На миг дольше, с порывом силы, но пистоль выстрелил, пуля без вреда врезалась в стену с дождем пыли. Виддершинс полезла в один из мешочков на поясе…
И достала флягу, которую взяла по просьбе Вероче. Она быстро сорвала пробку большим пальцем, бросила ее в котел с помощью незримого напарника.
«Боги, сработай быстрее, и пусть этого хватит…».
Сработало быстро, и этого хватило.
Шинс не знала, проникло вещество в котле через горлышко фляги или разъело кожу, но оно поглотило остатки вещества, что портило землю, почти мгновенно. Котел зазвенел как колокол, что-то растягивалось внутри. Пар стал с запахом серы. Запах, которого Шинс боялась, стал угасать.
Пальцекость завизжал, запрыгал вокруг прибора, крутя ручки, открывая трубки, бормоча про давление и температуры. Он не мог ответить нормально, а бандиты, что заряжали пистоли, замерли и глазели.
Воровка, конечно, побежала, топая ногами по камню с такой силой, что они болели — или это было от яда Пальцекости. Она могла пропасть из виду, пока они зарядят пистоли и выстрелят, если бы один из бандитов не выбежал из комнатки в стороне, чтобы понять, что за шум. Он появился из-за угла и врезался в нее.
Шинс пришла в себя, отпрянула, ударила его по горлу, коленом в пах, а потом локтем по голове, когда он согнулся, но недостаточно быстро. Первые пули полетели над ее головой, врезаясь в стену.
Она упала на колени, прикрываясь стонущим бандитом, и вытащила из-за его пояса пистоль.
— Ольгун…
Ответ был утомленным, слабым, но с надеждой.
Несколько ворон целились только заряженным оружием в женщину, доставившую им столько хлопот. Шинс целилась в ответ, нажимала на курок пальцами, что гудели всем, что мог дать Ольгун.
И пуля полетела мимо бандитов, над плечом Пальцекости в одну из ножек прибора.
И она взорвалась.
Крики бандитов неподалеку, когда на них попали брызги, были ужасными, терзали душу. Пальцекость пронзительно хохотал, пока плоть на его теле становилась жидкой и стекала на пол, напоминая металлическую слизь.
Виддершинс, о которой забыли бандиты, разбежавшиеся в панике, чтобы не разделить судьбу товарищей, стошнило, она вытерла рот и убежала на дрожащих ногах.