Когда разговоры и крики утихли, выводом стало то, что они слушаются Сирилла Делакруа. Может, его приказы были менее важными, чем приказы других членов его семьи, но они не привыкли к тому, что он взывал к своей власти. Он сказал им ждать снаружи, и им пришлось подчиниться.
Сирилл закрыл дверь и повернулся к ней, а Виддершинс бросила потрепанные плаз и перчатки на изголовье кровати, надеясь, что голодный матрас их не схватит. Ее рапира стояла у стены, но близко. Она ощупала осторожно синяки, полученные за вечер. Ничего серьезного — Ольгун поможет их залечить к утру. Но проверить не мешало.
Особенно, когда она не знала, что еще с ней сделало удушающее облако.
— Хорошо, Виддершинс, — Сирилл обошел ее и опустился на кровать, не вздрогнув. Он был сосредоточен на ней. — Что происходит?
Она рассказала ему, убрав пару личных деталей, и порой прерываясь на утихающий кашель. Как подслушала его семью, как не нашла доказательств о Карно, как поговорила с Джордейном, как обыскала двести девяносто одну (двенадцать) таверну и постоялый двор, чтобы уловить след Тысячи ворон.
И, конечно, о бое и побеге, когда вороны нашли ее, и о том, что странная магия, которую они использовали против нее, была связана с жижей на землях Делакруа.
— Но ты не расскажешь, почему хочешь помочь нам, да? — почти надулся Сирилл.
Она покачала головой, разминала правый локоть, пытаясь прогнать скованность.
— Личные причины, — сказала она.
— Будет проще убедить матушку в твоей искренности, если я буду знать…
— Личные! Причины!
— Ладно! — дерево кровати скрипнула, когда он с пылом скрестил руки. Ему оставалось только показать язык. Виддершинс не знала, хотела смеяться или стукнуть его по затылку.
«Мальчишки. Конечно, я запала на старшего, как Джулиен…».
Мысль была кулаком, что чуть не сбила ее со стула. Она не впервые думала о юном страже, покинув Давиллон. Но она не описывала до этого свое влечение к нему, не выражала словами чувства, которые еще были…
— Как ты это делаешь?
— Я… что? — она с усилием отогнала мысли и посмотрела своими глазами на комнату, где сидела, и на юного аристократа, что только что говорил. Она представила, как впилась в его вопрос, как в канат. — Что делаю?
— Все. Я еще не видел, чтобы так двигались, сражались. Ради Севоры, я такое слышал только в паре легенд!
Он не заметил, как она поежилась от имени Севоры.
— Уверен, это не особое обучение, — продолжил он. — Тело человека так не может. Даже такое впечатляющее… — он утих, бормоча под нос.
Ей хотелось. Было бы приятно после всего этого просто поговорить с кем-нибудь обо всем. Она не понимала до визита брата Мориса, как скучала по этому. Может, нуждалась в этом.
Но она не могла. Разве она хорошо знала Сирилла? Если ему придется выбирать между семьей и Шинс, куда он прыгнет? Был ли он настолько верен Севоре и Соглашению? Поверит ли он ей?
Или он верил слишком сильно? А если его встреча с божеством вызовет верность? Она потеряет уникальную связь с Ольгуном, когда отчаянно нуждается в нем?
Она пыталась раньше поделиться верой с Робин, но не справилась. Она знала, что стоит попробовать еще раз, знала, что он был смертным, как она, пока у него был только один послушник. Но это… не вовремя. Не сейчас.
Ей это не было нужно.
— Священный ритуал, — не совсем соврала она, — с элементом тайны. Когда я была младше.
— Шутишь! — потрясение Сирилла чуть не оставило следы на пыльном полу. — Серьезно?
Воровка пожала плечами.
— Ты спросил.
— Но… кто? Зачем? Как? Почему ты?
Она могла лишь представлять мужчину, что принял ее, изменил ее мир, привел ее в секту бога, что теперь был всегда с ней.
— Семья, — просто сказала она.
Юный Делакруа кивнул и не продолжал.
— Виддершинс… — робко начал он после паузы.
— Можно Шинс, — буркнула она, мысли и планы следующего шага гремели в голове, будто выстрелы.
— Хорошо. Шинс… — Сирилл нервничал? Возможно. Он сжимал матрас пальцами, шаркал сапогами, девушка не понимала, почему. — Так… мы мало знаем друг друга, но…
— Шш! — Виддершинс вскинула руку, взывая к молчанию. Аристократ сжался.
— Что? Ты можешь хоть выслушать…!
Но Шинс сосредоточилась на другом, на шорохе движения, что Ольгун направил в ее уши.
— Я сказала: тихо!