— Это имя.
— Хорошо. Виддершинс, я поговорила с миледи Делакруа и ее капитаном стражи, без ведома его госпожи. Я понимаю, что ее возмущения личного характера. Нет доказательств ее обвинений — кроме нарушения границ ее земель — и ее сын поддерживает вашу версию событий?
— Эм… наверное?
— Я верю Джордейну. Мы служили вместе, — деревянный сундук открылся, стало видно вещи Виддершинс. — Не знаю, что творится в Галиции, но никто не держит Дома в узде. Они были мягче, а теперь сразу обвиняют, не думая. У меня есть дела важнее, чем держать тебя тут и заниматься местью голубой крови.
— Зачем вы говорите мне это?
Страж тихо фыркнет.
— Она всем говорит.
Вероче хмуро, но не зло посмотрела на него.
— Мои чувства — не тайна. Я вряд ли буду занимать это место после следующего собрания Домов. А до этого…
Шинс кивнула, забирая вещи. Она отметила, что ее рапиру перевязали в ножнах кожаным шнуром. Распутать ее было не сложно, но она не могла выхватить клинок сразу.
— Думаю, не всем гостям у вас понравилось так, как нам, — шепнула она Ольгуну и сказала громче. — Я ценю это. Спасибо, я просто…
— Покинете Обер, — перебила магистрат.
— Эм, я не это собиралась…
— Это. Мне хватает проблем в моем городе. Виддершинс, ты — магнит для них.
— О, давайте винить жертву!
Вероче не хотела спорить. Она прислонилась плечом к прутьям, хоть Шинс не видела в этом удобную позу.
— Ты серьезно разозлила один из самых сильных благородных Домов, и мне пришлось разозлить их в процессе. За тобой еще и гоняется банда воров, да?
— Тысяча ворон, — буркнула Шинс.
— Они были всюду в последние месяцы. Нам не нужны такие проблемы. Ради нас обеих — иначе ты окажешься в камере — тебе нужно отсюда направляться к дороге. Ты можешь купить припасы, если нужно. А потом уходи из Обера и постарайся забрать с собой побольше бед.
— Хорошо, ладно! — девушка прикрепила меч к поясу и закутала плечи в плащ. — Что-то еще? Мне можно дышать по пути вашим воздухом? Мне проверить сапоги, чтобы я не украла землю или снег Обера?
В этот раз она была уверена, что Вероче смотрела на нее хмуро не понарошку.
— Иди с ней, — приказала она стражу, который сел за стол и хотел остаться забытым. — Доведи ее до границы города и смотри, чтобы она шла дальше.
Он мрачно кивнул, встал со стула и подошел к Виддершинс.
— Прости.
— Э, ты не виноват, — Шинс открыла дверь, вышла в ясный, но холодный зимний день. — Как тебя зовут? — спросила она по привычке, а не из интереса.
— Александр.
— Ясное дело, — Виддершинс вскинула руки из-за жестокости мира и зашагала.
Глава десятая
— Может, хватит уже?
— Говорю тебе, Тревес, что-то там двигалось!
— Ага. Это тени, а еще есть облака перед луной.
— Но…
— Молчи и шевелись! Нужно вернуться, пока ужин не остыл.
— Будто нам оставят…
Они были разными, шли по чужим владениям. Разный рост, разные волосы, разная комплекция. Оба были укутаны в черно-серую ткань, оба жестоко скалились, вызывая у людей мысли о бандитах.
Они были членами Тысячи ворон, так что оценка была точной.
Сомнения Тревеса в суждениях товарища были понятными. Перед ними были деревья, за ними — поместье, и луна почти не сияла. Поле было пустым и открытым. Тени скользили сверху, выжившие клочки травы плясали от ветра, иней блестел на земле. Тени были всюду, но движений не было. Тут были только они вдвоем.
Но еще шаг, и их стало трое. Третий просто появился за миг среди света и тьмы. Он — Она? Оно? — будто состоял из теней, темно-серое на сером.
Что-то дернуло Тревеса за плечо, не с силой, но этого хватило, чтобы он, охнув от шока, лишился равновесия. Он не успел прийти в себя и выхватить меч, фигура упала. Кружась с развевающимся плащом, она стала размытой в полумраке. Что-то — нога? — ударило по его лодыжке. Тревес уже шатался, а теперь ноги вылетели из-под него, и земля ударила его по спине. Она словно мстила за ущерб, что ей нанесли он и напарник.
Звон в ушах стал криком боли. Тревес ошеломленно повернул голову и понял, что кружащаяся тень, что выбила из-под него ноги, вонзила кончик рапиры в бедро другого мужчины.
Она кружилась, не замедляясь — и ворон понял, что это была она — и Тревес не мог понять, как у нее не кружится голова.
Он видел, как ее нога поднялась топором палача, но попала не по его горлу, а по животу. Его пронзила агония, он сжался, как зародыш, его тошнило на твердую землю.