Если Сирилл надулся бы еще сильнее, то лопнул бы.
— Ни за что! Я…
— Кто из нас чужак, Сирилл?
— Ты, но…
— Кто из нас не привлечет лишнее внимание, если слуга или постоялец знает местную аристократию?
— Ты, — повторил он, хмурясь.
— Кто из нас знает, что делает?
Сирилл просто хмуро смотрел, а не ответил. Виддершинс могла и не услышать его за ощущением, близким к звуку. Ольгун истерически хохотал.
— О, я знаю! — буркнула она. — Почти всегда. Молчи. Я могла бы просто снять комнату и оставить тебя там. Ты не смог бы уйти. У тебя нет рук. Я… Нет, ты не можешь пройти сквозь стены! Они… Потому что это не честно! Я не сказала замолчать?
Она повернулась к товарищу из плоти, который забавно на нее смотрел.
— Сирилл, я не пытаюсь убрать тебя в сторону. Мы не знаем, кто этот мужчина, или зачем он пришел сюда. Он может работать на того, кто внутри, но если он просто заглянул на пару минут, мне нужно, чтобы кто-то караулил у выхода. Тот, кто пойдет за ним, если он уйдет. Это важно.
На лице юноши было недоверие, но он кивнул.
— Хорошо. Как скажешь.
— Спасибо, — она уже уходила.
— Шинс? Какой сигнал, если тебе нужна помощь?
— Крики, — бросила она через плечо. — Много криков. Может, что-то разобьется. Иногда еще и огонь.
Она скользнула в группу людей, что собрались без цели у «Второго дома» и пропала за открытой дверью.
Сирилл проводил ее взглядом и несколько минут смотрел вслед. Люди заходили и выходили, толпа на улице двигалась, ветер холодал, снежинки стали больше и липли к вещам. Редкие жители ушли из-за погоды в здания, остальные подняли капюшоны, затянули воротники и шли по делам.
Юный Делакруа решил надеть капюшон и чуть не затерялся в запахах плаща Виддершинс. Пот и нестиранная одежда были непривычны для него, да, но был еще и нежный запах ее волос. Он мог поклясться, что ощущал ее дыхание на щеке, и его пальцы дрогнули, искали ее кожу.
Он отругал бы себя за то, что отвлекся и не следил, не выполнял работу, что она ему поручила, если бы у него было время думать. Но он не замечал мир, фантазировал, и тут пара рук сжала его плечи сзади и втащила на улицу.
Шинс пошла к камину, где ревел огонь, выдвинула стол и села к остальным, вытянувшим руки. Она оглядела комнату, пока шла, и место у камина позволяло сидеть без подозрений, размышлять и изучать.
Общий зал «Второго дома» не был похож на таверну, как было у многих хостелов, которые она знала, это была общая гостиная. Тут были столы с играми, включая карты, кости и сложные игры с досками, фигурами и тактиками, где два племени, что были до Галиции, пытались облагородить друг друга. Обычные запахи таверны были хоть немного скрыты травами, брошенными в огонь, хоть не было ясно, где они нашли это зимой.
Еда и напитки были доступны, но их выбирали из меню, и слуги приходили и уходили на кухню в стороне. Рестораны не так давно появились в Давиллоне, и она была удивлена этому в маленьком обществе Обера. Но это место было для путешественников, и…
И она отвлеклась.
— Хватит отвлекать меня! — прошипела она Ольгуну и проигнорировала его шок. Все это было хорошо, но не помогало найти мужчину, за которым она пришла. Как и не было видно ворон, что могли искать ее. — Наверх подняться, наверное, не сложно, — отметила она. Люди ходили по широкой деревянной лестнице вверх и вниз, направляясь и покидая комнаты. — Но что потом? Мы привлечем внимание, если будем стучать в комнаты, да? Если…
Служанка не была похожа на Робин. Девушка была выше, не такая худая. Ее волосы были темнее, длиннее, завивались, и она несла себя и изящнее, и хуже, чем Робин. И если бы их оставили в комнате одних, никто не перепутал бы их.
Но общего вида хватило, чтобы вызвать тоску в сердце Виддершинс, а потом ее желудок злобно сжался. Она поняла, что пялится, когда служанка нервно взглянула на нее и поспешила к кухне почти бегом.
Тогда она попыталась совладать с эмоциями и поняла, что девушку и всех слуг «Второго дома» от посетителей отличал только просто фартук и одежда, которую они надели утром.
— Ольгун, — улыбка разбила маску напряжения, — ты ведь всегда хотел побыть официантом?
Раз Не-Робин уже заметила ее, и Шинс не хотела выделяться для остальных, она и заговорила с этой девушкой. (Когда та вышла из кухни для своих дел, конечно). Она была напугана, когда Виддершинс подошла к ней, и была готова бежать, когда воровка предложила ей деньги, но успокоилась, когда Шинс объяснила, что хотела лишь одолжить фартук девушки. Это вело к предсказуемым вопросам, и Виддершинс сочинила, что пришла к возлюбленному, который редко бывал в Обере, и окружение которого пропустит ее, только если она будет занята делом.