— А теперь мы остались последней выжившей ветвью нашего дома. Если я… перегнула, пока прогоняла тебя от нас, от моего сына, надеюсь, ты поймешь. Это моя семья.
Грациозная, удивительно ловкая Виддершинс запнулась о свои ноги.
— Я… это было извинение, леди Делакруа?
— Конечно, нет! Не глупи. Люди моего положения не извиняются перед кем-то твоего положения. Так не делается.
И тут железная глава дома Делакруа хитро подмигнула Виддершинс.
Пока Шинс приходила в себя от шока, Каланта закончила:
— Ты должна строго поговорить с моим сыном.
— Что? О чем вы…?
Но глава уже ушла, плавно подстроилась под разговор аристократов, где начала объяснять, как Джос Тремонт передавал ресурсы местных Карно их прибывшей родне.
— Ольгун? О чем она? Что с Сириллом? Эй! У тебя нет глаз, но я ощущаю, когда ты их закатываешь!
Но только это предложил бог, хоть Виддершинс показалось, что он подавляет желание рассмеяться.
Она растерянно обошла комнату, порой замирала и отвечала на вопросы, раздражаясь все сильнее, пока рядом не появился юноша. От него слабо пахло вином, щеки были с розовыми пятнами.
— Виддершинс… мы можем поговорить минутку?
— Если это спасет меня от этих вопросов, то можем поговорить и две. Что такое?
— Эм… может, в уединенном месте?
— Тут людно, Сирилл, — она хотела пойти по кругу, как Каланта, но не была уверена в способностях Сирилла, а сама не могла улавливать все разговоры и участвовать в них, как глава. — И я уверена, что в остальных комнатах полно слуг. Может, наверху?
— Да! То есть, да, неплохо.
— Ты пьян?
Его румянец усилился.
— Нет, я просто… нет.
— Да. Только держи себя в руках, ладно?
Ближайшая лестница была изогнутой, каменной, вела наверх ненужной аркой. Немного пыли, грязи и трупов насекомых лежали по углам, намекая, что уборка была не очень тщательной.
А почему нет? Все важное проходило на первом этаже.
Сирилл и Шинс добрались до вершины, пошли вдоль балкона с видом на банкетный зал. Юноша остановился и указал на первую дверь. Шинс пожала плечами и кивнула.
Комната могла быть чем угодно раньше: кладовой, гостевой спальней, чем хочешь. Теперь тут были каменные стены, деревянный пол немного набух. Тут была затхлая пустота.
— Если придется отвечать на еще один вопрос, — Шинс выпалила раньше, чем дверь закрылась за ними, — я закричу. Или кого-то ударю. Или ударю, пока кричала.
— Виддершинс…
— Я еще ничего им не рассказала! А мне снова это описывать! Почему они не могут заткнуться и подождать?
— Шинс…
— Клянусь, они просто придумают свое по трем словам, что услышали, а потом глухой и пьяный кузен расскажет им, что услышал от меня!
— Если ты просто…
Она поняла, что машет безумно руками, но не могла остановиться.
— Ты знал, что Лазарь Карно уже признался? Что напал на Делакруа, наняв ворон! Но он же глава, ему нужен официальный суд, и мы не можем связать местных Карно, не найдя Джоса, и мне так надоело все это…
Сирилл вздохнул, вскинул руки, а потом подошел, сжал плечи Виддершинс и прижался к ее губам в страстном, но неловком поцелуе.
На миг она застыла, и несколько секунд растянулись на сотни лет. Она не могла дышать, не могла думать. Часть ее хотела ответить. Не считая Ольгуна, она так долго была одна, с Давиллона…
Ренард. Робин. Джулиен.
Она прижала ладонь к груди Сирилла и отодвинула его. Не с силой, но он отшатнулся, словно его боднул бык.
— Шинс? — выдох звучал как рябь на воде.
«Боги, я словно сказала ему, что собака семьи больна».
Но она теперь знала, что Каланта имела в виду, что смешило Ольгуна, почему Сирилл так поступил.
«Я дура. Серьезно. У меня мозги как у редьки».
Глупой редьки.
— Сирилл, я не… ты не понял. Я…
— Не понял? Шинс… мы все сделали вместе, и все… Ты приходила ко мне в комнату, приходила ко мне! Ради помощи!
— Потому что я могла тебе доверять. И я рада, что могла, но…
— О, ты можешь мне доверять. Я верный.
Виддершинс сжала кулак, стиснула зубы.
— Я доверяю редким людям, Сирилл. Ты не знаешь, как тяжело было довериться, но я это сделала. И угадала. Мы спасли твою семью вместе.
— И все? Мы были напарниками?
— И друзьями.
В порыве юношеской мелодрамы он развернулся и ударил кулаком о стену, поцарапал руку и оставил пятно в пыли.
— Этого мало.
— Но это все. Мне жаль.
— Ей жаль. О, Севора…
— Сирилл….
— Боги, Шинс, прошу, ты не можешь хоть попытаться…?