— Парень справа, — выдохнула она. — В жуткой зеленой тунике, сделанной будто из шкурок лайма.
Покалывание было ответом, что Ольгун понял ее.
Она еще раз огляделась, вороны проверяли разные двери. А потом:
— Сейчас!
Бандиты были вооружены, пока искали на втором этаже. Двое из них пропали, конечно, они были готовы к беде. Но они, хоть и привыкли к жестокости, не были обучены.
Многих хотя бы научили направлять пистоль вверх, когда не целишься в кого-то, но не всех.
Мужчина в упомянутой тунике, из-за которой казалось, что у него личная месть цитрусовым, отошел, пропуская одного из товарищей в коридоре.
Ольгун потянулся, и пистоль мужчины в зеленом выстрелил.
Он держал его некрепко, вытянул руку лишь наполовину, так что выстрел не был хорошим. Пуля пробила руку бандита, но это было не смертельно, и, если хорошо лечить, он даже не останется калекой.
Но этого хватило.
Вороны второго этажа сбежались на крики и грохот выстрела и увидели товарищей, один прижимался к стене, выл и истекал кровью, другой с потрясением глядел на них. Поверят ли они его истории о промахе или решат, что он напал на одного из них, и расправятся с ним, Виддершинс не знала, и ей было все равно.
Она знала, что у них есть мгновения, пока путь между ним и галереей был чист.
Она могла справиться. В таком освещении она могла стать почти невидимой. Но Сирилл…
Сирилл мог лишь бежать и молиться, что их отвлечения хватит.
— Беги, — прошипела она ему. — И молись.
Он побежал. Она кралась по коридору, оглядывалась до боли в шее. Ольгун ждал, готовый повторить трюк, если в их сторону глянут раньше, чем Сирилл дойдет до поворота коридора.
Они не посмотрели туда, и Виддершинс выдохнула с облегчением так сильно, что чуть не сдулась, и проследовала за ним за угол.
Она чуть не сбила его, он стоял, скрестив руки, в центре коридора.
— Что ты…?
— Как ты это сделала? — осведомился он.
— Ты о чем?
— Тот трюк с пистолем. Ты творила разное, но это неестественно!
Воровка пожала плечами.
— Пистоль иногда стреляют сами.
— Не так удобно.
— Мы уже не узнаем, — она пошла мимо него, он преградил путь.
— Ты уже один раз ушла от ответа, — сказал он. — В этот раз я не отойду, пока ты не объяснишь.
Шинс медленно кивнула.
— Хорошо, — быстрый шаг в сторону и прыжок, она миновала его. — Это, наверное, умно. Сторожи коридор. Я пойду в галерею.
Она прошла пять шагов, и он догнал ее и пошел первым, бормоча ругательства.
Сирилл был прав. Коридор, куда он привел ее, отделялся от главного коридора и был скромным. Входом была узкая арка посреди ниш в форме арок. Не скрытая, но не привлекающая внимания.
Так было сделано, чтобы подглядывать. Шинс подавила смех.
«Возьми себя в руки, гусенок».
«Галерея», как ее назвал Сирилл, была частью балкона, выпирающего сильнее остального. Следы в пыли явно остались от слуг, что приходили повесить знамена.
И знамена висели близко к балкону. Шинс могла подобраться к краю и посмотреть между двумя ближайшими.
И на одном из них был лев Севоры.
Конечно.
Она поняла, глядя на перила, что шли вдоль галереи, и знамена, висящие в паре футов от балкона, что зал внизу будет видно только с одной точки. Если они хотели видеть ясно, что внизу, им придется лечь друг на друга.
Ну, конечно.
— На живот, — она властно указала на место. — И ползи к перилам, чтобы мог выглянуть.
— Эм, хорошо… — он опустился, хмурясь из-за пыли на одежде, и полз, пока его лицо не оказалось возле края. — Я вижу зал, — подтвердил он.
Виддершинс вздохнула.
— Если только подумаешь сказать что-то неприличное об этом, я ударю тебя ногой в бок.
— Что за агхммлк…
— Я слышу, как ты думаешь, — предупредила она, с неохотой забравшись на его и растянувшись.
— Нет… Я сейчас вообще не думаю.
— Тихо. Шпионь.
Пока они с Сириллом устраивались, Малин и остальные вернулись в банкетный зал. Только несколько групп заложников было видно с места Виддершинс, но те люди были в ужасы, их лица были бледными и искаженными.
Не удивительно. Они точно слышали выстрелы сверху, бурю, созданную людьми. Бандиты вернулись без слуг и стражей, с которыми ушли, и не требовалось воображения, чтобы представить, что произошло.
Малин стоял рядом с одним из столов с едой, жевал мясо и говорил с Джосом. Она хотела бы и слышать его, но даже силы Ольгуна были ограничены. Он мог попробовать усилить ее слух, чтобы уловить его слова, но это могло лишить его сил, а она не хотела рисковать. Ей не нужно было, чтобы ее бог стал беспомощным раньше, чем все это кончится.