- Хватит! Я вам не мистер Уиллс! Я -- Андриан де Виль, а вы... вы... да все что угодно! - из палочки на меня потек серебристый поток преобразующей магии.
Гениальные решения приходят внезапно. Если вывести предмет в пятимерное пространство, то его можно перевернуть так, чтобы не затронуть плоскость видимой реальности. Я и перевернул. У палочки только один конец, из которого льется магия. Теперь его сжимал в кулаке Оскар, он же младший сын лорда-протектора Андриан. И по его рукаву текла чистейшая магия...
- Кхх... Что это?! - вскрикнул он, окутываемый сероватым туманом... И снова хлоп... палочка, перестукивая, упала на пол. Причем упала на хвост маленькой серенькой мышки. Бывает и такое иногда...
Этот маленький комочек трусливо пищал. Я хотел забрать его, Оскара-Андриана, отнести куда-нибудь, что бы он немного пришел в себя и смог трезво оценивать ситуацию... Ологлот с диким "Мяу!" набросился на мышку... Бывает и такое... иногда...
XIII
Волшебная башня позволила выходной двери появиться. Я прошел через нее, как будто бы ее и не существовало, лишь легкий холодок пробежался по спине.
Я оказался на вершине призрачной башни, сотканной из голубых паутинок. Безмолвно и величаво она возвышалась над крышами домов.
В лунном свете город был другим. Разрушительный гипер-Борей давно затих. Мягкий, подобный вечернему бризу, ветерок приятно шелестел. Над городом нависали громадные ветви Великого Древа, облепленные серебряно-призрачными листьями.
Ветроград сиял бирюзовым светом. По блестящим мостовым двигались шумные потоки прозрачных горожан. Этот город и был и не был одновременно. Как будто сон, как будто видение. Все, что разрушила безжалостная стихия, заштопали и перевязали тончайшие белесые ниточки.
Башня плыла над землею, проходя как пар через решето через оживленные торговые ряды. Воздух, задевая невидимые струны, дрожал.
Я плыл к замку.
Он блистал в своем призрачном великолепии. Ввысь уходили серебряные башенки, оканчивающиеся бледными, но цветными флажками. Журчал мерцающий ручеек, бегущий к маленькому пруду, а вдоль пешеходных дорожек парили цветочные слоны и кролики -- работы лучших садовников лорда.
Это был призрак старого Иденбурга. А почему бы и не быть? Ведь корабли-призраки существуют.
Ни облачка не было на небе. Ни единой звездочки. Лишь большущая луна. Ее магический свет растекался по городу, окутывал и накрывал своей пеленой.
Волшебная Башня таяла, уменьшаясь и исчезая.
Скользнув по воздуху, я ступил на балкончик. Светящиеся слуги лорда почтительно расступились.
Навстречу мне, шагая осторожно, шел сам лорд-протектор.
Весь вид его, даже если бы он не был призрачно-прозрачным, так и просил его пожалеть. Он ростом был чуть ниже среднего. Носил кудрявые, возможно, светлые волосы. И смотрел на мир такими грустно-печальными глазами, как будто бы его в любую минуту могли побить просто потому, что такова его судьба.
- З-здравствуйте, - выдавил из себя лорд.
Один из слуг припал на колено перед ним и развернул большой чистый пергамент, сделанный из белого света. Другой подал лорду перо и блестящую чернильницу.
- Здрав-ствуй-те, - повторил лорд, но уже по слогам и себе под нос, выводя что-то на пергаменте.
Я наклонился слегка, чтобы посмотреть.
"Здравствуйте", - с трудом разобрал я.
Неожиданно. Даже необычно.
- Я, лорд Иденбургский, Андриан, - лорд попытался расправить плечи, от чего мне даже захотелось сочувствующе погладить его по голове, - от всего нашего города выражаю вам благодарность, господин... эм...
- Страдамус. Магнезинн. Просто волшебник, - Андриан пребывал в ином измерении и в моих комментариях явно не нуждался. Он уже диктовал себе под нос все то, что только что произнес, дабы записать. Не знаю, может это болезнь такая...
- ...Вол-шеб-ник, - лорд поставил большой восклицательный знак. На нем (знаке) видимо потопталась толпа мамонтов. Она же (толпа) потопталась и на всех остальных значках, которые, по идее, должны были быть буквами.
- А за что? Ведь я же ничего не сделал...
- Ну... да... За то, что вы вернули мне меня и спокойствие всему Иденбургу, - сказал Андриан, показалось, что у него даже потекли слезы. - За то, что вы вер-ну... - он записал и это.
- И... Ветров больше не будет, - он снова припал к пергаменту. - Вет-ров...
Все, в общем, ясно...
- А что с городом? - я спросил, во-первых, потому что мне действительно было интересно, а во-вторых, я хотел проверить гипотезу: он что вообще все свои слова записывает?!
- Да... с городом... Лордов-протекторов больше не существует, и города тоже больше нет... Лор-дов...
Наверное, тот волшебник не только ему внешность изменил, но и сделал лоботомию.
- Что ж, тогда мне пора, - я вытащил из кармана маленький черный камешек.
- Подождите! Вот! Это ваше, - ко мне подбежал еще кто-то из свиты и отдал мою шляпу.
- Благодарен. Премного.
Я крутанул шарик на ладони... Мир завертелся, сливаясь в единую серебряно-голубую кашу, и растаял, уступая место реальности на другом конце света. Иденбурга-Ветрограда я больше никогда не видел. Когда же я захотел побывать там, на его месте были бескрайние луга, без всяких признаков цивилизации. И маленькое молодое деревце, одно на десятки миль в округе...
***
Реальный мир вернулся на свои места. Занималась заря. Волшебник поклонился и шагнул сквозь зеркало. Все закончилось...
А где-то далеко в другом наборе измерений, в мире, где есть только чередующиеся, как на шахматной доске, черные и белые цвета, двое смотрели на мерцающую поверхность клочка действительности, вплетенного в отдельный определенный обрубок времени.
- По-моему, хорошо сыграли, - сказал один, толкнув второго в бок.
- Да, - отозвался тот, - мне даже почти понравилось.
- Но громадный червь явно был лишним.
- Это дело вкуса. Я думаю, в самый раз.
- И что дальше?
- Я попробую отыграться...
Глава II.
Чумной жрец.
-Уверуй же, презренный! Только свет истинной веры
приведет к спасению! - кричал религиозный фанатик
своему отражению.
I
Безумцы были всегда. Двинутые, помешанные, умалишенные -- называйте их, как хотите. Они чудили незаметно, масштабно или не чудили вовсе. Их руками и воспаленным сознанием творилась история. В любом приличном городе найдется свой сумасшедший. Их можно любить, ненавидеть, опасаться, выискивать или желать потерять навеки и не встречать более никогда. Они все равно будут либо буйными, либо тихими, и никакими усилиями того не изменить. Врачи предпочитают иметь дело с буйными, мол, их проще лечить, однако практика показывает, что нервотрепка в любом случае будет одинаковая, так что разницы никакой. На Фенроте же, где не было ни смирительных рубашек, ни домов с желтыми стенами и решетками на окнах, так сказать, в цивилизованном обществе без психиатров, но с психами, в данном конкретном плане было абсолютно все равно. Нет, кончено, без хоть каких-то регуляторов ничего не могло существовать, так что все интересные личности, в том числе и умалишенные, находились в юрисдикции самой цивилизованной и гуманной инквизиции, какая хозяйствовала на Фенроте до образования Империи. К сожалению, та личность, с какой нам в скорейшем времени предстоит познакомиться, относилась к разряду особо интересных, так что без добра и гуманизма не обошлось...