— Значит ли это, что теперь я могу спеть ту песенку? — поинтересовался он и открыл уже было рот, как будто хотел начать петь прямо в вестибюле, поэтому я быстро зажал его рукой.
— Может, позже, — сказал я. — И там, где тебя никто не услышит.
Его глаза заискрились весельем, но он кивнул, и я убрал руку.
— Я рад за тебя, Би, — искренне произнес он, обняв меня снова. — Эйден сказал, ты хочешь поговорить со мной.
— Да, ты не против, если мы немного прогуляемся?
Лаки кивнул, и я отпустил руку Зендера, чтобы приобнять его за плечи, когда мы вышли из здания базы и направились по дорожке, что вела вокруг отеля. Она была достаточно широкой, чтобы мы втроем могли идти бок о бок, но Зендер немного отстал, по-видимому, чтобы Лаки не чувствовал себя зажатым между нами.
— Лаки, я хотел поговорить с тобой кое о чем, прежде чем мы отправимся домой.
— Ладно.
Я заметил стол со скамейками для пикника недалеко, буквально в паре футов от нас и указал туда кивком головы.
— Почему бы нам не присесть?
Как только мы разместились, я сел напротив Лаки, а Зендер уселся рядом со мной, и я попытался собраться с мыслями, чтобы решить с чего начать.
— Лаки, я хотел узнать, как идут дела с Глорией и Эдом.
Стоило Лаки опустить взгляд и начать царапать ногтем край деревянного стола, как я уже все понял.
Блядь.
Мне удалось смолчать, но Зендер, должно быть, уловил что-то, потому что накрыл ладонью мою руку, которую я неосознанно сжал в кулак у себя на бедре, а затем он переплел свои пальцы с моими.
— Хорошо, — негромко пробормотал Лаки.
— У тебя не возникает никаких проблем с ними или другими детьми, которые у них живут? — я знал, что Глория и Эд воспитывают еще четверых детей, которые были младше Лаки.
Вместо ответа Лаки лишь покачал головой, все еще избегая смотреть в глаза.
— Лаки, посмотри на меня, — мягко попросил я. Когда он поднял свой взгляд, я увидел его пустые глаза.
Это был не первый раз, когда я видел подобную реакцию, но теперь я наконец понял причину.
— Ты можешь рассказать мне все, Лаки.
Он отвел глаза, чтобы смотреть на пейзаж вокруг нас.
— Все не так уж плохо на самом деле, — наконец, произнес он.
Я крепко сжал руку Зендера, и его большой палец начал чертить узоры на моей коже. Это помогло, потому что мне нечем было занять руки, как я обычно делал, когда беспокоился. Сделав глубокий вдох, я сосредоточился на его прикосновении и спустя пару секунд спросил то, что меня волновало.
— Они бьют тебя?
Лаки по-прежнему не смотрел на меня, когда заговорил.
— Иногда они забывают, понимаешь?
— Кто? — уточнил я. — Забывают что?
Он вновь врос взглядом в стол.
— Мелкие. Они не всегда помнят правила. Эд злится, потому что любит тишину, когда возвращается домой с работы.
— Когда Эд злится на младших детей, ты делаешь что-то, что заставляет его злиться еще сильнее? — спросил Зендер.
Лаки секунду колебался, но затем кивнул. Я сжал руку Зендера с такой силой, что странно, как он не издал ни звука.
Мне хотелось закричать. Знать, что парень, которому я помог выбраться с улиц, оказался в ситуации, которая была ничем не лучше, чем та, в которой он жил до этого, рвало мне сердце в клочья. И меня нисколько не удивило, что он подвергал себя опасности, чтобы защитить младших детей в доме.
— Прости, Лаки, — негромко произнес я. — Я хотел защитить тебя...
— Все не так плохо, Би, — быстро перебил Лаки и выпрямился. — Это не происходит постоянно, как было с мамой и Джерри.
У меня в горле образовался ком, и я был не в состоянии что-либо произнести, поэтому беспомощно глянул на Зендера. Он сжал мою руку, а потом перевел взгляд на Лаки.
— Лаки, суть не в том, чтобы довольствоваться меньшим из двух зол. Ты и все остальные дети заслуживаете чувствовать себя в безопасности, желанными и любимыми.
Я протянул руку через стол и накрыл руку Лаки.
— Я все исправлю, когда мы вернемся домой, Лаки. Обещаю.
Его глаза мгновение вглядывались в мои.
— Я знаю, Би. Ты всегда заботишься о нас… как будто мы твои настоящие дети или типа того.
В глазах защипало, но я, наконец, взял себя в руки.
— Есть еще кое-что, о чем я хотел с тобой поговорить… — мне потребовалось все мое мужество, чтобы продолжить, потому что я вдруг испугался, что Лаки откажет мне. Когда, черт возьми, я успел начать думать о нем, как о своем ребенке?
Я взглянул на Зендера, и он кивнул.
Нашем ребенке.
— Лаки, я тут подумал, не хочешь ли ты пожить со мной и Зендером какое-то время. Ну, не какое-то… — пробормотал я.
Его глаза расширились, и он откинулся на спинку.
— Серьезно?
Мы с Зендером одновременно кивнули.
— Так вы хотите взять меня на воспитание, как приемные родители?
— Эм… нет, не совсем так. Мы… мы хотим чего-то более постоянного. Мы надеялись… если ты не против, конечно, то… как ты смотришь, если мы усыновим тебя?
Лаки перескакивал взглядом с меня на Зендера и обратно.
— Вы… вы будете моими отцами? Вы оба?
— Да, — согласился Зендер. — Беннет усыновит тебя сразу, но как только мы с ним поженимся, я тоже это сделаю.
Я резко повернул голову, чтобы взглянуть на Зендера. Мы не говорили с ним о браке, но услышать об этом из его уст, да еще и с такой безапелляционной уверенностью, заставило все внутри меня плясать от счастья.
Он хочет жениться на мне.
— Тебе не обязательно принимать решение прямо сейчас, — быстро произнес я, заставив себя вновь взглянуть на Лаки. — Есть много нюансов, которые еще предстоит решить с детскими службами, чтобы убедиться, что я подхожу и прочее, но я сделал уже несколько звонков и все выглядит вполне многообещающе.
— Значит, я буду жить с вами, но все равно ходить в ту же школу и все такое?
— Эм… сначала да. Но мы, вероятно, в конце концов переедем из Нью-Йорка, и поселимся здесь, — сказал я.
Я почувствовал, как Зендер снова сжал мои пальцы, и знал почему. Он считал, что наш переезд в Колорадо — что-то вроде жертвы с моей стороны. Поэтому я решил вновь напомнить ему о том, о чем говорил снова и снова на протяжении всего утра, пока мы обсуждали все возможные варианты нашего будущего.
— Помнишь, что я сказал? Это твой дом. Нью-Йорк никогда не будет для меня тем, чем стало для тебя это место, — объяснил я. — Черт, даже Гринвич никогда не был для меня настоящим домом… особенно после того, как ты уехал.
Он кивнул и потянулся, чтобы поцеловать меня.
— Я люблю тебя, — негромко шепнул в мои губы.
— И я тебя.
— Боже, народ, вы теперь что, постоянно будете целоваться, когда я перееду жить к вам? Потому что говорю сразу, смотреть на то, как твои отцы все время целуются не круто.
Потребовалось время, чтобы слова Лаки, наконец, дошли до меня.
— Это… это значит, ты согласен?
Он едва успел кивнуть, как я встал и подошел к нему, чтобы притянуть в свои объятия.
— Люблю тебя, — сказал я ему, целуя в макушку.
Зендер присоединился к нам через мгновение, его большие руки обняли нас обоих.
И, черт возьми, будь я проклят, если не впервые в жизни ощутил себя, наконец-то, именно там, где должен был быть.
Глава 37
Зендер
Всего три недели в Нью-Йорке, и я уже постепенно сходил с ума. Мне не хватало свежего воздуха и чистых просторов гор, а ощущать под подошвами ботинок тротуар вместо грязи, камней и травы и вовсе казалось неправильным. Но я был щедро вознагражден за то, что отказался от этой части своей жизни, пусть и всего лишь на некоторое время.
Потому что каждое утро я просыпался в объятиях Беннета, а каждую ночь засыпал, чувствуя его теплое тело, что крепко прижималось к моему боку.
По возвращении в Нью-Йорк Беннет сразу же дал ход делу об оформлении временной опеки над Лаки. Его предыдущая работа с детскими службами посредствам Благотворительного Фонда компании оказалась прекрасным активом в ускорении процесса лишения опекунских прав той приемной семьи, где до этого находился Лаки вместе с другими детьми. Мы боялись, что Лаки придется какое-то время провести в приюте или в другой приемной семье, и готовили его к этому, но выдохнули с облегчением, когда Беннет все-таки получил временную опеку над ним. Мы оба прошли обязательные курсы по воспитанию приемных детей, на случай, если нам придется идти по этому пути и процесс усыновления затянется надолго, но Беннет полностью взял на себя решение всех юридических вопросов.