— Тогда зачем мы туда идем? — удивилась Кэтрин.
Серые глаза Питера озорно вспыхнули.
— Я подумал, раз он никому не нужен, им можешь попользоваться ты.
— Я?
— Ну да. Тебе не помешает специальная лаборатория, где можно провести теоретические эксперименты, над которыми ты работала столько лет.
Кэтрин потрясенно воззрилась на брата.
— Питер, это же чисто теоретические эксперименты! Провести их практически невозможно.
— Нет ничего невозможного, Кэтрин, и это здание идеально подходит для твоих нужд. ЦТП не просто склад сокровищ, а один из самых прогрессивных исследовательских центров в мире. Мы изучаем экспонаты коллекций с помощью самых передовых технологий. В твоем распоряжении будет вся необходимая аппаратура.
— Питер, оборудование для моих экспериментов…
— … уже на месте. — Брат просиял. — Лаборатория готова.
Кэтрин оцепенела.
Питер кивнул в конец коридора.
— Не хочешь взглянуть?
Она потеряла дар речи.
— Ты… построил мне лабораторию?!
— Это моя работа. Смитсоновский комплекс призван содействовать научному прогрессу, и я не могу пренебречь столь важной задачей. У твоих исследований огромный потенциал — они необычайно расширяют границы человеческого познания. — Питер умолк и посмотрел ей прямо в глаза. — Не важно, сестра ты мне или нет, я обязан поддержать это начинание. Твои идеи блестящи. Мир должен узнать, что именно они сулят.
— Питер, я не могу…
— Ну же, успокойся… Деньги потрачены мои, а Пятым отсеком сейчас никто не пользуется. Закончишь исследования — съедешь. К тому же, у Пятого отсека есть одна очень полезная для твоих экспериментов особенность.
Кэтрин не понимала, какая особенность огромного пустого зала может ей пригодиться, но скоро ей предстояло это выяснить. Они подошли к стальной двери с крупной трафаретной надписью:
Брат вставил карточку в прорезь электронного замка — загорелась кнопочная панель. Он уже хотел ввести код доступа, как вдруг остановился и игриво вскинул брови — совсем как в детстве.
— Готова?
Она кивнула.
«Ну Питер, ну фокусник!»
— Отойди.
Он набрал нужную комбинацию.
Стальная дверь с громким шипением открылась.
За порогом был кромешный мрак… зияющая пустота. Изнутри словно бы донесся глухой стон, и в коридор хлынул поток холодного воздуха.
«Все равно что смотреть ночью на Великий каньон».
— Вообрази пустой ангар для множества «аэробусов», — сказал Питер. — Получишь примерное представление.
Кэтрин невольно попятилась.
— Сам отсек слишком велик: отапливать его чересчур накладно, да и ни к чему, но твоя лаборатория построена из теплоизоляционного шлакоблока и представляет собой куб, расположенный в дальнем углу — для максимальной изоляции.
Кэтрин попыталась это вообразить. «Коробка внутри ящика». Она вгляделась в темноту, но ничего не увидела.
— Это далеко?
— Довольно-таки… Отсек размером с футбольное поле. Предупреждаю, идти будет страшновато — тут полная темнота.
Кэтрин заглянула в проем.
— Выключателя нет?
— Электричество еще не провели.
— Тогда… как будет работать лаборатория?
Питер подмигнул:
— На водородном топливном элементе.
Кэтрин поразилась:
— Ты шутишь?!
— Энергии хватит на небольшой город. Кстати, лаборатория полностью изолирована от внешних радиочастот, а внешние стены самого отсека покрыты фоторезистивной пленкой, которая защищает экспонаты от солнечного излучения. Словом, внутри создана герметичная энергетически нейтральная среда.
До Кэтрин начало доходить, чем хорош Пятый отсек. Ее работа основывалась на измерении прежде неизвестных энергетических полей, а потому опыты можно было ставить лишь в среде, защищенной от внешних воздействий и «белого шума», включая «мозговое излучение» и «мысленные эманации» окружающих. Университетский городок и больничные лаборатории для этого не годились, а вот пустой отсек ЦТП подходил идеально.
— Ну, пошли смотреть. — Питер широко улыбнулся и шагнул в кромешный мрак. — Не отставай.
На пороге Кэтрин замерла.
«Пройти сто с лишним ярдов в полной темноте?»
Она хотела предложить фонарик, но брат уже скрылся.
— Питер! — позвала она.
— Не бойся, — отозвался он. Его голос постепенно удалялся. — Ты не заблудишься, обещаю.
«Он издевается?»
Кэтрин перешагнула порог и вгляделась в темноту. Сердце бешено колотилось у нее в груди.
«Ни зги не видно!»