Все сохранившиеся после внезапного налета артиллерии и авиации противника подразделения и части армии упорно дрались сначала на рубежах в 5–7 км от государственной границы, затем в районе Жабинки, а также к северу и югу от нее. К исходу дня в этот район отошли почти все уцелевшие подразделения и одиночные военнослужащие, работавшие на границе.
Однако полную боеспособность, и только в 28-м стрелковом корпусе, сохранили 459-й стрелковый и 472-й артиллерийский полки 42-й стрелковой дивизии, которые дислоцировались перед войной в районе Жабинки.
Контрудар
Приказ командира 14-го механизированного корпуса о проведении контрудара только танковыми дивизиями, без 205-й моторизованной дивизии, продолжал угнетать командующего армией. Он считал, что, поддавшись уговорам работников штаба армии и командира корпуса, поступил легкомысленно, так как отступил от указаний штаба фронта «руководствоваться в действиях „красным пакетом“». Поэтому в ночь на 23 июня, не имея особых возражений со стороны члена Военного совета и начальника штаба армии, он настоял на выполнении своего первого решения об участии 205-й моторизованной дивизии в армейском контрударе. Последняя по распоряжению командира корпуса выделяла большую часть имевшегося автотранспорта, создала два импровизированных моторизованных батальона, которые направила для участия в контрударе: один — в 30-ю танковую дивизию, а другой совместно с танковым полком дивизии (около 40 танков) — в 28-й стрелковый корпус в район Хведковичей.
Взаимодействия частей между 14-м механизированным и 28-м стрелковым корпусами в предстоящем контрударе штаб армии не организовал. Оно свелось лишь к вызову на командный пункт армии командиров и начальников штабов корпусов и постановке им задач. В свою очередь, командиры корпусов и их штабы также ограничились постановкой задач дивизиям.
К началу контрудара командующий армией с группой офицеров выехал на командный пункт 28-го стрелкового корпуса в район Жабинки, но не нашел его, так как тот переместился в Кобрин. Побывав в ряде подразделений 22-й танковой и 6-й стрелковой дивизий, генерал А. А. Коробков остановился в штабе 459-го стрелкового полка восточнее Хведковичей. По рассказам офицеров, сопровождавших командующего армией, при посещении им частей и штабов он нашел почти всех людей спящими. Сказались сильное нервное потрясение от внезапности нападения противника и непривычное боевое напряжение первого дня войны. Кроме того, ввиду необеспеченности продовольствием бойцы и командиры почти сутки не получали пищи. Дали себя знать также привычки мирного времени: строго регламентированный распорядок дня, отсутствие тренировок в многодневных непрерывных учениях с отрывом от мест постоянной дислокации и кратковременным отдыхом. К тому же большинство закаленных в суровых условиях войны с Финляндией бойцов и офицеров было уже демобилизовано и тяжелые испытания начального периода войны легли на плечи недостаточно обученных красноармейцев и молодых командиров, только что прибывших из военных училищ.
В 6 часов 23 июня части 14-го механизированного, 28-го стрелкового корпусов и 75-й стрелковой дивизии начали контратаки против частей 47-го и 24-го моторизованных и 12-го армейского немецких корпусов. Незначительного успеха достигли наши войска только в районе Жабинки и в полосе 75-й стрелковой дивизии. Здесь они потеснили противника на запад.
Однако на других участках противник, поддержанный сосредоточенным артиллерийским огнем и авиацией, перешел в наступление и своими танковыми дивизиями начал быстро продвигаться в направлениях Кобрина и Пружан.
30-я танковая дивизия к началу атаки имела 120–130 боеспособных танков. В ходе боя утром 23 июня дивизия понесла большие потери в личном составе и танках от огня артиллерии, особенно противотанковых орудий, от пикирующих бомбардировщиков и огня средних танков противника. Затем, будучи обойденной с севера из района Каменец 17-й немецкой танковой дивизией, она быстро начала откатываться к Пружанам[33].
Большие потери понесла от артиллерии и авиации противника и группировка советских войск, действовавшая в районе Жабинка, Хведковичи. Под ударами 3-й танковой, 31-й и 34-й пехотных немецких дивизий, наступавших вдоль Варшавского шоссе, эта группировка начала отходить в район Кобрина. Кроме того, на этом направлении создалась угроза удара во фланг и тыл нашим войскам со стороны 4-й танковой дивизии противника. Эта дивизия обошла части 75-й стрелковой дивизии с севера и через Пожежин вышла на шоссе Малорита — Кобрин. Не встречая организованного сопротивления наших войск, она быстро продвинулась к Кобрину и на его юго-западной окраине вместе с отрядом подполковника Маневича вступила в бой.