Он немного наклонился, быстро окидывая взглядом публику. Явно пытаясь удостовериться, что нас никто не подслушивает.
— Сестра… Я многое знаю. Как и то, что Элита играет в очень темные игры. Грязные. Я слышал страшные истории от моделей, с которыми мне приходилось мимолетно работать. Однако, как только они начинали что-то говорить, то вскоре исчезали с обложек. А сказанная информация — насильно забывалась. Поэтому, со всем своим сожалением и сочувствием я просто обязан спросить. Что с вами случилось?
Я почувствовала, как на щеку капнула горячая жижа из глаз. Это был первый человек, помимо Ника, который знал. Понимал. Хотелось броситься ему на грудь, несмотря на отталкивающую внешность, и зареветь, словно девчонка. Пожаловаться на несправедливый мир, на монастырь, на свою усталость прятаться.
Но я не могла.
— Я… сбежала, — лаконично уронила, понимая, что что-то ответить было нужно.
— В монастырь? — понизил тот голос, замечая мою попытку смахнуть случайную слезу.
Я кивнула.
— Кто-то еще об этом знает?
— О чем именно?
— Что у вас контракт с Элитой?
Не знаю почему, но желание сдать себя с потрохами только усиливалось.
Я вновь кивнула, взглядом указывая на Настоятеля. Ал потемнел в лице, но ничего не прокомментировал.
— Вы с ним знакомы? — вдруг спросила, словно что-то заметив.
— Да. Однако я знаю его еще до того, как он стал монахом. И, скажу честно, я очень надеялся, что новая жизнь пошла ему на пользу.
— Что вы имеете в виду?
Он вновь повернулся ко мне, тяжело вздыхая.
— Милая Мигель, — позволил он себе эту нежность, однако скорее из сострадания, — этот человек некогда входит в группу самых влиятельных людей во всей Италии. Вы ведь знаете, чем славиться Сицилия, не так ли?
Тут шестеренки в моей голове начали беспорядочно крутиться. Каждый житель Италии знал, что с Сицилии некогда произошел самый опасный в мире синдикат мафии, которая в прошлом веке распространилась по другим крупным странам мира. Кто-то считал это гордостью, однако кто-то, как и я, видели в этом лишь сложности в восприятии итальянцев иностранцами. Безумно раздражало, что при первая же ассоциация с моей страной была связана с преступниками.
— Да, — сглотнула, — продолжайте.
— Что ж, вы сами сегодня говорили, что многие в молодости совершают ошибки. Хоть вы и сама очень юна. Однако от пары моделей, коих я больше не видел, я ненароком слышал, как один уважаемый обращался к… эээ… тому самому агентству. За их услугами.
— Ставил ставки, — почти прошептала я.
— Вот именно. Ставил ставки.
Мир передо мной поплыл, и ужас заполонил мое тело.
Ник. Поэтому он знает. Он и сам когда-то играл на черном рынке на понравившихся моделей. Именно поэтому у него были лишь случайные отношения.
Я и не представляла, что он имел в виду, когда говорил, что за ним скрывается темное прошлое.
— Сестра, вы в порядке? — услышала я голос, словно через толщу вакуума.
— Мне… нехорошо, — ухватилась левой рукой за стол.
Мне тут же протянули стакан с водой, который я залпом осушила.
— Как я и говорил, я надеюсь, что новая жизнь пошла этому уважаемому только во благо. Если бы это было лет десять назад, то я бы еще забеспокоился. — он явно пытался меня успокоить. — Однако, если вы сегодня здесь с ним, то это явно хороший знак… Ах, Настоятель, приветствую!
Я разглядывала размытую фигуру, которая после пары взмахов ресниц стала становиться четче.
— Ал! Рад тебя видеть в компании нашей будущей монахини. Как твои журналы?
— Как всегда, в суете. Все больше этих дешевых издательств, которые пытаются нас копировать. А ты ведь знаешь, насколько я раним к настоящему искусству.
— Да, знаю, — улыбнулся Франциск.
Они смотрели друг на друга, словно старые друзья, прекратившие делить тушу неубитого зверя. И о том, что когда-то они конфликтовали, несложно было догадаться.
— Ты уже пробовал моллюски в лимонном кляре?
— Ты же знаешь, что я дал обет, — игриво, но словно с затаенной злобой произнес Настоятель.
— Ах да, все время забываю… Как проходят церковные дела? Давно не видел тебя в свету.
— Также, как и в бизнесе. Много работы, которую приходиться выполнять самому.
— То есть ничего не меняется, — приторно сладко улыбнулся тот.
— Верно, труд остается трудом.
Я завороженно смотрела за обменом эмоций этих двух. И вопросы все больше заполоняли меня, грозясь вырваться наружу.