Смелков отстранил от себя дочь.
— А теперь изволь объяснить, зачем ты здесь? Что это за вольность?
— Отец, ты поступил со мной бесчестно, — обиженно сказала Тася.
— Я? — удивился Смелков.
— Да. Ты мне обещал: когда исполнится девятнадцать — возьмешь меня в экспедицию.
— Обещал. Да… но… обстоятельства… Ну негодяйка… ну хитрюга… ну авантюристка, — улыбаясь, говорил Смелков. — Просто какой-то мазурик, а не дочь…
А Тася, увидев Митьку, засмеялась.
— А… этот мальчик меня едва не подстрелил.
Митька был смущен.
— Меня зовут Тася, — девушка протянула ему руку.
— Ольшевец, — хмуро пробормотал Митька и, обтерев руку о штаны, протянул Тасе. — Митя.
Арсен из окна наблюдал за этой сценой, когда в комнату вошел Суббота, а за ним застенчиво улыбающийся Силантий, аккуратно прибранный, с подстриженной, гладко расчесанной бородой.
— Отыскал я вам старателя, товарищ Кобакидзе, — сказал Суббота. — С лотка дробинки не уронит, сызмальства ходил золото мыть.
Силантий кивнул.
Арсен пристально взглянул на Силантия, на кровавый подтек под глазом.
Суббота перехватил его взгляд.
— Не подумайте худого, — усмехнулся он, — с недобрыми людьми повстречался — четверо против одного, случается…
— Вы… ручаетесь за него? — спросил Арсен у Субботы.
— Отчего не ручаться… Ручаемся, — ответил Суббота.
— Нам еще вьючные седла нужны, товарищ Суббота, — сказал Арсен.
— А где их взять? — нахмурился Суббота.
— А где муку брали — там и седла возьмите, — прищурился Арсен.
— Однако… — покачал головой Суббота.
— Не пойду я на золото. Не пойду! — чуть не плача, повторял Митька, стоя перед Федякиным. — Я в отряд воевать пошел… У меня отец… на золоте… пропал. Не пойду!
Федякин сочувственно поглядел на Митьку.
— Некого, кроме тебя, послать. Ты с отцом на Ардыбаш ходил… Тайгу понимаешь.
— Все одно не пойду, — упрямо повторял Митька. — Сами сказывали, при коммунизме никакого золота не надо!
Смелков улыбнулся.
— Из Петрограда приказ. От самого Совнаркома, — Федякин кивнул на Смелкова.
— На золото у буржуев за границей машины будем покупать, товарищ Ольшевец, — сказал Арсен.
Тася подошла к отцу.
— Ты возьмешь этого мальчика проводником? — спросила Тася. — Не боишься?
— Командир говорит, что он знает эти места. Да и выбора у нас нет.
Митька вызывающе посмотрел на Тасю.
— Ружье дадите? — спросил он у Федякина.
Командир подошел к стоящему рядом знакомому уже нам партизану с седой бородкой и, взяв у него винтовку, протянул Митьке.
Митька победоносно посмотрел на того и, вскинув винтовку, открыл затвор.
— А патроны?
Партизаны засмеялись.
Митька, с винтовкой в руках, с завистью глядел, как на конях, пешком, а кое-кто и на телегах уходили партизаны со двора Ефима Субботы. Уходили с песней — старой солдатской песней.
К Арсену подъехал Федякин. Он кивнул на четырех лошадей, привязанных к коновязи.
— Четыре? — прищурился Арсен и показал Федякину палец.
— Еще? — понял его Федякин. — Креста на тебе нет.
— Креста нет, — согласился Арсен.
— Я тебе все, что мог, отдал. Бойцов, смешно сказать, на телеги посадил… Держи пять! — засмеялся Федякин и протянул Арсену руку.
Арсен пожал ему руку и благодарно кивнул — дескать, спасибо, все понимаю.
— Если что случится, посылай Митьку. Он нас найдет! — сказал на прощанье Федякин и поспешил за отрядом.
На рассвете экспедиция Смелкова готовилась к выходу. Навьюченные лошади стояли у ворот. Обтянутые брезентом вьючные ящики были надежно прилажены к крупам лошадей.
— Ну с богом! — сказал Смелков.
— Ни пуха ни пера, — улыбнулся Суббота.
— К черту, к черту! — засмеялась Тася.
— Мы лично, — весело сказал Куманин, — ни в бога, ни в черта не верим, мы лично мировую революцию уважаем…
Куманин вскинул ружье и выстрелил в воздух.
Лошади вздрогнули.
— Прощальный салют, — широко улыбнулся Куманин.
Когда экспедиция скрылась за воротами, к Субботе и Марфе подошел Харитон.
— Не пойму, Ефим, — сказал Харитон, — зачем ты им Силантия подсунул?..
— Старателя они искали, промывщика, — спокойно объяснил Суббота.
— Вот бы меня и послал, — с обидой сказал Харитон.
— Им работник нужен, — усмехнулся Суббота.
— Силантий им наработает, — проворчал Харитон. — Федор Ольшевец ему доверился. Где он, Федор?
— Не наше это дело, Харитон. Что там было, чего не было, мы того не знаем. А старатель он справный. К тому же в беду попал, грех человеку не помочь.