— Держись, главное, держись крепче!
Мы понеслись с бешеной скоростью. Я уже не рулил, а только сжимал изо всех сил края матраса.
Потом в глаза и в нос мне ударила пена, и мы проскочили пороги.
Дальше снова было спокойное течение.
Вдруг на нас из порогов выскочила лодка. В ней сидели двое людей.
— Живы? — спросили они. — Помощь нужна?
— Маша, у тебя все в порядке? — спросил папа.
— Возьмите в лодку мужа, он ведь плавать едва умеет, — сказала мама.
— Что еще за выдумки, — обиделся папа, — уж до берега-то я доплыву.
А я лежал на матрасе и все еще не мог слова сказать, даже зубы у меня стучали, хоть и была жара.
— Ну что, испугался? — И мама засмеялась. — Не будешь соваться в следующий раз. И ты тоже, — стала ругать она папу. — Ну что ты доказал? Не умея плавать, бросается в реку. Не хватало мне еще вас обоих вытаскивать. О чем ты думал?
Мы уже выплыли на мель, и папе вода была по колено.
— Я тебя спрашиваю: ты-то о чем думал? — сказала в третий раз мама.
— Я не думал, — ответил папа. — Я в это время ни о чем не думал. Но ты видела — мой способ был все-таки проще, чем твой. Если рассчитать скорость, то с берега…
— Даже здесь у него математика! — перебила мама.
В следующие дни они водили меня за руку почти все время, а потом мама стала учить меня плавать по-настоящему, а не по-собачьи, как я умел раньше.
Когда папа много работал дома, мама играла только по утрам. Он уходил — она сразу садилась к пианино.
А теперь она стала играть иногда по полдня.
Несколько лет назад ее приглашали выступать с концертами, но она тогда отказалась. Потому что пришлось бы ездить по разным городам, а кто же о нас с папой стал бы заботиться?
Дома мама чаще всего играла Бетховена. А я всегда ждал, когда она начнет играть Моцарта или Шопена. Или Чайковского — я тоже любил слушать.
Сегодня она играла как раз Чайковского, а я все ждал, чтобы она скорей кончила.
Я никак не мог перестать думать о папе после разговора с Бабенковым. И глаза зажмуривал, и по лбу себя колотил кулаками — не помогало.
Наконец она кончила играть, и я встал со своего дивана, чтобы пойти к ней в комнату и спросить. Обо всем, что говорил Бабенков.
Я уже подошел к двери, и вдруг услышал, что она плачет.
Я хотел назад вернуться, но дверь скрипнула, и мама сразу дернулась, отвернулась от меня и спросила:
— Тебе что-нибудь надо?
— Ничего, — сказал я тихо и вернулся к себе.
Последние дни была жара.
В школу мы ходили без пальто, а в классах даже сидели с открытыми окнами.
Анна Григорьевна сказала, что мы всю программу прошли — и теперь последние дни можно заняться внеклассным чтением.
На ее уроках мы по очереди читали вслух книгу писателя Арро «Вот моя деревня».
А потом кончился последний урок и начались каникулы.
Этих каникул так ждешь, а как наступят, не знаешь, чем и заняться.
Был бы Гриша Алексеенко, мы бы с ним сделали моторный самолет — у него была книга, и в ней все подробно рассказывалось: как и из чего делать.
Но Гриша сразу уехал.
И я весь день гулял около дома один, потому что мама была на занятиях.
Однажды на нашей улице остановился грузовик. Из него вышли двое людей, вытащили из-под сиденья домкрат и стали менять колесо.
— Это надо же такому случиться! — повторял один.
— Ничего, поставим запаску и наверстаем, — утешал его второй, — время есть.
Я стоял около них и смотрел, как они работают.
И вдруг второй тоже начал меня рассматривать.
— Тебя не Коля ли зовут? — спросил он.
— Коля.
— Здравствуй. Я же Федор Матвеевич. Ну что, поедем смотреть птичек?
А я сразу его вспомнил, еще когда он не сказал про птиц. Это с ним мы ехали в электричке, и он потом звонил, приглашал к себе.
— Сейчас ты нам попить принесешь. Ты ведь живешь здесь?
— Рядом, — сказал я.
Я сбегал домой, налил полбидончика гриба из банки, как раз вкусный был гриб, взял чашку и все принес Федору Матвеевичу.
— Ты нас просто спас, — сказал Федор Матвеевич, — мы бы тут умерли от жажды, и машину бросать нельзя. А вкуснота какая, — сказал он, когда выпил гриб. — Научим его в награду водить машину?
— Пусть в кабину лезет, — ответил друг. — Только вы осторожно.
Я залез в кабину, сел за руль, а Федор Матвеевич — рядом. И он стал мне объяснять, как машиной управляют:
— Эта педаль — сцепление, а рядом — ножной тормоз. Ручной тоже есть — вот этот рычаг, он применяется на стоянках.
Он мне раза три объяснял, с чего начинается езда: поворачиваешь ключ зажигания, ставишь нужную передачу, снимаешь тормоз, чуть отпускаешь сцепление, подаешь машину вперед.