— Что, уже обед так быстро? — спросил он, когда я вошел в комнату.
— Нет, я погреться пришел, — сказал я, хотя было мне жарко.
— Ты разве не с мамой?
— Я один, на санках катался.
— На санках, на саночках, на салазках, — пробормотал папа и снова начал считать.
А я решил, что лучше пойду встречу маму. И встретил ее на улице, далеко от дома.
Она мне дала ручку от сетки с картошкой, и мы понесли эту сетку вместе.
— Хоть один у нас мужчина растет дома, — сказала мама.
Вечером к нам пришли гости. Дядя Дима и дядя Герасим. Это были папины друзья с его работы.
Дядя Дима пришел первый. Он подарил маме цветы, разделся и сразу бросился к папиным чертежам.
Папа ходил по комнате и терпеливо улыбался.
— Гениально! — сказал дядя Дима. — И почему мне это не пришло в голову? Почему такие вещи всегда приходят именно тебе?
Потом пришел дядя Герасим. Он тоже подарил маме цветы. И когда он еще снимал пальто, дядя Дима уже кричал:
— Гера! Гера! Ты посмотри, что этот именинник придумал! Ты взгляни!
Дядя Гера долго смотрел на чертеж, отворачивался к темному окну, шевелил губами, снова смотрел в чертеж, потом ткнул в него пальцем и сказал:
— А в этом ты уверен?
— Пожалуйста. — Папа сунул ему расчетную тетрадь с формулами.
— Да, эта штучка может не выдержать, — сказал дядя Дима и вздохнул, — а жаль.
Дядя Гера внимательно прочитал папины формулы и вдруг стал громко смеяться.
— Маша! Маша! — это он позвал мою маму. — Вы знаете, кто живет в одной квартире с вами? Вы живете с гением. Да-да, с подлинным, с настоящим гением!
— Этот гений превратился в считающую машину. Все выходные с утра до вечера корпит над своими расчетами, — отозвалась мама. — Лучше бы он стал нормальным.
Если бы меня назвали гением, я бы сразу заулыбался. Я всегда улыбаюсь, когда меня хвалят. Стараюсь удержаться от улыбки и не могу.
А папа был даже недоволен.
— Тут еще рано радоваться. Вот этот узел мне кажется неудачным, — сказал он. — Вижу, что можно сделать лучше, а как — не сообразить.
— Сообразишь! Конечно, сообразишь! — уверял дядя Дима.
Потом мама заставила их убрать чертежи и принесла разную вкусную еду.
Она готовила ее еще вчера и сегодня половину дня. Но эту еду, по-моему, никто, кроме меня, не замечал. Весь вечер только и говорили о папиных расчетах, о каких-то кривых да о папиной сотруднице Татьяне Филипповне, которая сегодня больна, а вообще-то умнющая женщина.
Дядя Дима так увлекся разговором, что пытался намазать маринованный гриб на кусок хлеба, будто это было масло.
По дороге в школу меня догнал Бабенков.
— А я тебя вчера видел, — сказал он.
— Где? — удивился я.
— В парке. Ты с одной девчонкой разговаривал, в синем берете.
— Ничего я не разговаривал!
— Скрываешь! — обрадовался он.
В раздевалке у меня испортилось настроение.
Я вспомнил про маленький прыщик, а может быть, бородавку, которая выросла у меня на правой руке около большого пальца. Сколько раз смотрел на руки в школе и дома — ничего не было. А вчера стал мыться перед сном и увидел.
Сейчас я снял рукавицы и опять посмотрел на руки.
Если бы не надо было показывать их Шустровой перед уроками, я бы и не переживал. Научился бы все делать левой рукой, а правую носил бы в кармане, пока не вылечил.
Я подумал, что, может, лучше опоздать на урок, а потом вбежать вслед за Анной Григорьевной.
Но Шустрова — такая. Она и в перемену может подойти со своим санитарным списком.
Мы с Бабенковым повесили пальто и пошли по лестнице на наш второй этаж.
Шустрова стояла уже у дверей класса.
— Показывайте-ка руки, — сказала она издалека.
Если на то пошло, руки надо в конце дня проверять, а не в начале. Потому что утром-то уж у всех руки чистые.
Я показывал, а они у меня даже дрожали. И я сам на Шустрову не смотрел.
Она поставила в списке плюс и ничего не сказала.
— Все, да? — спросил я.
— Что — все? — удивилась Шустрова.
Но я уже понял, что она ничего на моей руке не заметила, и сразу развеселился.
— А хочешь, ноги покажу?
— Дурак, — ответила она и покраснела.
Сколько раз над ней так шутят, а она все равно краснеет.
Когда меня взрослые спрашивают:
— Как ты учишься, Коля?
Мама всегда отвечает вместо меня:
— Он у нас отличник. Круглый отличник.
И люди удивляются:
— Молодец! Это ведь так трудно! Современные дети очень перегружены уроками.