— Красные пришли!
Толпа ахнула, радостно заголосила и ринулась навстречу красногвардейцам:
— Наши пришли!
— Наконец-то!
— Ура-а-а!
Многие находили знакомых, обнимались. Бойцы смешались с новомариинцами. Товарищ Роман вошел с Антоном, Чекмаревым, Клещиным и другими в здание ревкома. В нем гулял ветер. Окна были выбиты, двери выломаны, печки разрушены. В коридоре марковцы увидели темные пятна замерзшей крови. Товарищ Роман первым снял шапку. Люди постояли несколько минут в молчании, потом товарищ Роман обратился к Антону:
— Немедленно поднять красный флаг.
Антон и Оттыргин, как когда-то, снова вместе забрались на крышу здания и укрепили знамя отряда. Утренний бриз развернул алое полотнище, и его увидели все. До Оттыргина и Антона доносились восторженные крики людей.
— Смотри, шхуна уходит! — сказал Оттыргин Антону.
Мохов посмотрел в сторону «Нанук». Она ложилась на курс в открытое море. Антон не знал, что в этот момент на него, на флаг, на Оттыргина направлен бинокль полковника Фондерата.
Фондерат внимательно осмотрел стоящих у флага и пробормотал, разглядев лицо Антона:
— Где-то я этого парня видел.
Но к его словам никто не прислушивался. Все, кто находился на палубе шхуны — Свенсон, Елена Дмитриевна, Бирич, Кулик, Рули, Стайн, Щеглюк, Струков, — чувствовали, себя избежавшими смертельной опасности. Они не думали о тех своих соучастниках, которых не взяли на шхуну и которые сейчас прячутся по темным углам.
Солнце заливало Ново-Мариинск, словно вместе с его жителями радовалось развевающемуся знамени.
Магадан — Андырь — Хабаровск
1958–1964 гг.