— От чего?
— Колдовство какое-то древнее, не иначе. Серый маг объяснял, да я не поняла толком…
За холмом начинались бесконечные поля, поросшие тёмно-розовым чертополохом, и открылся отличный вид на посёлок Стэдлл: обыкновенные бревенчатые людские дома и врытые в пологий холм жилища хоббитов — с круглыми слюдяными окошками и полукруглыми дверями.
— Эх, посмотреть бы, как внутри устроены хоббитанские норы-хоромины! — мечтательно вздохнул Томас.
— А что, в твоём родном Землеройске хоббиты живут в чём-то другом? — удивилась Мари.
— Да нет, конечно же, в хоббитанских хороминах. Просто подумалось…. Вдруг, здесь они устроены как-то по-другому? Тем более что амнезия донимает до сих пор…
К северу от дороги наблюдалась глубокая лощина, над которой поднимались рваные клочья светло-фиолетового тумана.
— Надо до вечера отъехать от Фиолетовой лощины как можно дальше, — обеспокоено посоветовала Мари. — Говорят, что ночами оттуда выходят — по своим тёмным надобностям — оборотни и призраки.
— Призраки?
— Ну, да! Белые такие, полупрозрачные, глухо ухают, скрежещут зубами, поют песни на незнакомом языке…
Часа в два пополудни они остановились передохнуть на берегу звонкого ручья, который протекал под Трактом по широкой каменной трубе. Над полукруглым тоннелем на гранитной плите было вырублено — "1972 г.".
— И, что это значит? — поинтересовался Томас.
— Этот тоннель гномы складывали, очень много лет назад, — невозмутимо ответил Кот. — Наверное, «г» и означает — гномы. А «1972» — не знаю, что такое. Может, стоимость данного инженерного сооружения — в серебряных монетах…. Ладно, отойдём от дороги чуть в сторону, расседлаем пони, пусть пощиплют травку.
— А лошадки не разбегутся?
Мари достала из кармана сюртука необычный двусторонний медный свисток и успокоила:
— Наши пони, они очень хорошо обучены. Если дунуть сюда, то они незамедлительно прибегут на зов.
— А для чего предназначено второе отверстие?
— Если подуть в него, то это будет сигналом, говорящим о приближающейся опасности. Лошадки тогда начнут — в срочном порядке — искать надёжное убежище. Например, просто залягут в высокой траве, или же спрячутся в ближайшем овраге.
Томас умело развёл маленький костёр, Мари расстелила на траве светлую холстину, развязала вещмешок и занялась приготовлением обеда. А Кот, достав из маленькой деревянной коробочки рыболовный крючок средних размеров, мечтательно пообещал:
— Сейчас я срежу крепкий и в меру длинный ореховый прут, настрою удочку и наловлю рыбы. Как котам можно обходиться — без жареной рыбки?
И, действительно, уже через пятнадцать-двадцать минут он появился у костра с верёвочным куканом, на котором висели три полукилограммовые радужные форели.
— Жалко, что у нас туго со временем, — всерьёз закручинился Кот. — Я из плоских камней и красной глины смастерил бы маленькую коптильню. У ручья много трухлявых ольховых пеньков…. Такая бы получилась форель — язык проглотишь! Ладно, прочь — глупые мечты! Запечём по-простому, безо всяких кулинарных изысков…
Он ловко выпотрошил рыбин, удалил жабры, насадил тушки на ореховые пруты, и пристроил — на каменных подставках — над тёмно-малиновыми углями костра.
Рыба получилась просто великолепной: ароматной, духовитой, в симпатичной золотистой корочке. Даже отсутствие соли её совершенно не портило.
"Экология-то здесь идеальная, ни каких тебе дымящих труб и прочих благ цивилизации", — подумал Томас. — "Хотя, какая такая «экология»? Для Средиземья этот термин не имеет никакого смысла. Впрочем, как и "цивилизация"…".
После обеда они немного передохнули. Томас выкурил трубочку. Кот тщательно убрался на стоянке, закопав при помощи кинжала в землю рыбьи кости и прочий мусор. А Мари, подойдя к каменной россыпи, принялась подбирать подходящие для пращи камни.
— Лук — исконно мужское хоббитанское оружие, — пояснила девушка. — А праща — исконно женское. Непременно надо иметь в карманах с пяток дельных камушков. Вдруг — что…
Ловко у неё получалось — надо признать — метать камни. Вложит подходящую округлую гальку в специальную кожаную нашлёпку, покрутит перед грудью (высокой и аппетитной грудью!) полоску крепкой ткани, вытянет вперёд руку — и через секунду-другую с ближайшей ёлки падает крупная шишка.
Томас немного понаблюдал за своей невестой (да, именно так он уже — в глубине души — относился к Мари!), и тоже решил проверить свои хоббитанские навыки. Взял в руки лук, достал из кожаного колчана оперенную стрелу с бронзовым наконечником, пристроил, с усилием натянул тетиву, старательно прицелился в одинокую тонкую сосёнку, до которой было метров тридцать…. Стрела (или тетива?) пропела тягуче и печально, сосна послушно задрожала…