— А ты почему гуляешь? Звонок давно звенел! Звонок давно прозвенел, говорю!
«Тетя Соня!» — догадалась Ветка.
— Одна слава, что дежурные по уборке есть! Нашвыряют, намусорят! Звонок был, говорю!
— Извините, пожалуйста! — еще вежливее сказала Ветка, упиваясь своей независимостью. — Извините, но я не из вашего интерната и даже не из вашего города.
Тетя Соня посмотрела на Веткин портфель, на ее промокшие туфли и Веткину независимость признавать не захотела.
— А голова-то у тебя на месте или нет? Чего гуляешь здесь по такой сырости?
— А я девочку одну ищу. Настю. Букатину.
Ветка помедлила, ожидая, какое впечатление произведет эта крамольная фамилия на тетю Соню, но, кажется, все обошлось.
— Красивая такая девочка, с шоколадными волосами» Она уехала, а куда уехала, никто толком не знает. А мы с ней… дружили когда-то. Может быть, вы знаете, где она?
Суровое лицо тети Сони неожиданно смягчилось.
— Настю я знаю! Хорошая девочка. Все хворала у нас, помню. Слабенькая. Дед у нее с одной учительницей склоку затеял. Ну, учительница и ушла из интерната. Хорошая была учительница, долго здесь у нас проработала. Хорошая — что там говорить! Добрая, любили ее все… Ну, а дикари наши интернатские на Букатиной и отыгрались, За что, спрашивается, отыгрались? Дед склоку затеял, а не она. Вот и уехала твоя Букатина, Настя наша, значит, тоже. Вроде бы к матери, в центр, уехала. В центре ее и ищи. Дикари! В туфельках по такой мокроте шлепать! Ничего не скажешь — дикари!
Ветка под конец все-таки обиделась за свою непризнанную независимость и распрощалась с тетей Соней довольно холодно, с некоторым ехидством вспомнив, что ночевала здесь когда-то в ее владениях и даже сторожила ее имущество (и, судя по тому, что «Москвич» и волейбольная сетка на месте, неплохо сторожила), а она, тетя Соня, об этом ничего и не знает.
«Ну что ж! — думала она, шагая через лесопарк обратно к Каменску. — Значит, Настя жива-здорова, и с ней ничего такого страшного не случилось. Жаль, что не застала ее здесь, но что теперь поделаешь?»
Прощай, Каменск! Прощай навсегда! Уж никогда теперь Ветку сюда не заманишь, ни на Астраханскую, ни на Архангельскую.
Но прежде чем идти к голубому павильону на автобусной остановке, она отыскала-таки Архангельскую улицу и дом номер семьдесят пять.
Аккуратный маленький особнячок стоял в таком же маленьком дворике. Дверь дома и калитка дворика с палисадниковой оградой были закрыты наглухо, а на крыльце сидел огромный черно-полосатый кот. Увидев Ветку, он взъерошился и зашипел, и Ветка этому ничуть не удивилась — она верила в телепатию и в таинственное могущество биополя, даже кошачьего.
С презрением оглядев этот дом, напичканный по самую крышу уликами, фактами и отголосками, Ветка села на скамеечку у ворот и съела раскисшие еще в автобусе пирожные, которые везла Насте. Впервые за этот месяц она ела пирожные. Они утолили аппетит проголодавшейся Ветки, но успокоение к ней не пришло. Наоборот, ей стало еще беспокойнее, на не сразу смогла разобраться в этом своем душевном состоянии. С чего бы? К тому же ей надо было поторопиться на автобус, чтобы успеть домой раньше, чем вернется с занятий Ирина.
И только у знакомого голубого павильона, когда вернулось в ее память все то, что испытала она месяц назад здесь, на этом шоссе, торопясь к автобусной остановке, поняла она, что, в сущности, все так и осталось, как было тогда. Ничего не изменилось. Как была Ветка предательницей, так предательницей и осталась. Что изменилось от ее поездки в Каменск? Ничего!
Для нее та девочка в зеленой куртке и пестром платке так и осталась там, на пеньке над глубоким оврагом…
* * *В середине октября на город опустился густой серый туман. Он держался несколько дней, такой густой и серый, что, возвращаясь вечерами из Дверца с занятий кружка, Ветка даже за полквартала не могла различить своего дома, хотя и фонари на улице горели все до одного, и окна в домах были освещены.
А в понедельник утром неожиданно ударил мороз, и туман опустился на землю, на ветки деревьев, на крыши домов белым утренним инеем, похожим на тот иней, что лежал тогда на бескрайних полях, через которые они шли с отцом…
В это утро первый раз в жизни по дороге в школу Ветка зашла за Нинулей. Почему зашла, и сама не знала. Вспомнилось, как обидели Нинулю, не отдав ей роль Метелицы. И еще вспомнилось, как сказала тетя Соня про них про всех — дикари. Неужто и правда, они дикари и не умеют быть добрыми друг к другу?
Нинуля очень удивилась, когда Ветка зашла за ней да еще и с порога поздоровалась. Она заволновалась, заторопилась и в спешке, от усердия, оторвала ручку портфеля.