— А что же, человек он дельный, — видали, как вчера залепил Катушке?
Павка усмехнулся. Теперь он, в свою очередь, оглядел каждого из своих дружков, несколько дольше задержал взгляд на Катушке и вынес решение:
— Принятый!
— Потеряли пятак — нашли четвертак! — крикнул Курица и захлопал в ладоши.
— И дней целую пазуху сохранили. Пришлось бы с Веркой нам повозиться. Знаю, мне бы вы, гады, велели… — сказал Ванька Пика, довольный случившимся.
— Помалкивай! — оборвал его Бык. Он поднялся и сделал мне знак глазами следовать за ним.
В развалинах оказался скрытый кусками жести вход в подземелье. В полной темноте мы прошли несколько метров и очутились в пазухе катакомбы, освещенной светом фонаря «летучая мышь».
— Ведет на Княжескую улицу… Только там обвал… Не пройти… А здесь у нас, видишь, лампа… И мангал есть… — доложил Павка. Он вытащил из какой-то расщелины бутылку водки, поставил возле мангала и продолжал уже шепотом: — Если что с Катушкой получится, не спускай… Лепи гада по глазам… В атаманы рвется… Думает, легко обо всем кодле заботиться…
То ли от щемящей тишины подземелья, то ли от затхлого воздуха кружилась голова. Слова Павки стали звучать невнятней, глуше, словно доносились издалека. Я только понял, что этой ночью мы заберемся в обувной магазин на бывшем Александровском проспекте, а завтра чуть свет в дорогу на север, к другому морю…
Другое море?.. Интересно, какое оно, это другое море? Наверное, не синее. И не голубое. И, может быть, даже не зеленое. Скорей всего, оно серого цвета, как сумерки поздней осени… Но и на нем есть корабли. Там, на севере, я сбегу от своих новых дружков к морякам на судно: ведь когда-то я плавал юнгой.
А наше море — прощай.
Времени до вечера было много. Я бродил по городу в глубокой задумчивости. За мной увязалась Мунька, и я нисколько этому не удивился. Все собаки мгновенно привязывались ко мне. А день звенел всеми своими звонами, шумел всеми своими шумами и белел всеми своими неторопливыми облаками.
Я не знаю, как это вышло, но мои ноги сами собой привели меня к знакомым стенам завода. Я видел, как из проходной вышел механик Новиков, страстный любитель голубей, и, прежде чем следовать дальше, остановился и стал по привычке глядеть ввысь. Там парила одинокая агатовая голубка. В это время из заводских ворот с лихим грохотом выкатила пароконная площадка с цилиндрами газированной воды. На козлах сидел Савва Токарев в кепке задом наперед и кнутом под мышкой. Заметив меня с высоты козел, он прокричал что-то нелестное о нарушителях трудовой дисциплины и сердито хлестнул лошадей.
В ответ я равнодушно отвернулся. Знал бы Савва, на какой я стал путь, так бы и грохнулся с козел на землю.
Но я уже ничего не мог сделать. Передо мною как бы стояли две чаши весов: на одной лежала кража, в которой я должен был принять участие, а на другой — Веркина жизнь…
— Вот какие наши дела, Мунька, — невесело произнес я.
Но Мунька исчезла.
— Мунька!
Никакого ответа. Я так и ушел без нее.
На Старопортофранковской улице судьба, как назло, вновь столкнула меня с Саввиной площадкой.
— Сейчас же возвращайся! — приказал Савва.
— Нет, не вернусь! — С этими словами я вскочил на подножку проходящего мимо трамвая.
Савва страшным голосом гаркнул на своих кобыл и догнал трамвай.
— Ты о чем думаешь? На работу не пришел… Там Верка убивается… — Он ткнул меня кнутовищем в грудь и повторил: — О чем думаешь?..
Мне не пришлось ответить, о чем я думаю. На мое счастье, показался встречный трамвай, и Савве пришлось свернуть в сторону.
«О чем думаешь?» Я ни о чем не думал. Вернее, не хотел ни о чем думать. Гнал прочь от себя все мысли. Меня лихорадило. На губах выступила какая-то шершавая горечь. В Арбузной гавани я съел целый арбуз, но горечь не прошла. Когда я вернулся в Эстакадный переулок, сумерки уже курились своей прохладной лиловой дымкой. Гасли последние краски дня. С востока ползли тучи, и оттуда тянуло дождевой сыростью.
— А Мунька-то где? — забеспокоившись, спросил Ванька Пика.
— Не знаю.
— Придет, с ней не впервые такое… — успокоил Пику Гришка Курица.
Вид у всех был строгий и задумчивый. Павка Бык распределил роли. Мне и Курице предстояло проникнуть на чердак и вскрыть ломиком потолок магазина. Ваньке Пике и Саньке Катушке надо спуститься вниз по веревке. Сам же Павка будет стоять на страже. На дело выходить в полночь…
Пошел дождь и загнал нас в подземелье. Бутылка, оставленная Быком у мангала, пошла по кругу. Захмелев, Гришка Курица затянул песню: