Ей живо представилось, как она вбежит во двор соседнего дома и расскажет председателю дворового пионерского отряда Льву Попову об акации. Лев покрутит над своим лбом соломенный чуб и скажет:
«Вот тебе горн, Нонка, труби, как только Баклажанов появится во дворе с пилой».
Она вернется к своей любимице и станет под ней, держа горн как оружие. Потом к ней на смену придет Муська, сестра Попова, круглолицая, похожая на совушку, больше всего на свете любящая море. Ее так и прозвали во дворе — «Муська-Море».
А как только Баклажанов покажется возле дерева, в ту же минуту громко затрубит горн. Отряд пионеров ворвется во двор и выстроится вокруг акации.
песней прозвучало в Нонкином сердце.
Небо над ней текло рекой, несущей в свои таинственные и лучистые гавани звезды-кораблики. Ветер переменился. Теперь он шел со стороны берега, длинный, прохладный, тихий.
— Не бойся! — сказала Нонка акации.
Неожиданно в гавани прозвучали вечерние склянки. Надо спешить! Нонка выбежала на улицу улыбаясь.
Но улыбка в глазах девочки скоро погасла. Ее друзья ушли, ушли еще в полдень, всем отрядом, к берегам Дофиновки.
Об этом ей сообщил дворник, старик Савелий.
— Шкура Баклажанов. Инвалид липовый! — узнав, в чем дело, выругался он и безнадежно махнул рукой.
Вернувшись домой, Нонка печально задумалась.
В эту минуту ветер принес в комнату тихий и тревожный шелест акации, и Нонка сказала:
— Не бойся!
Она вышла во двор и гневно посмотрела на квартиру Баклажановых. Окна их комнат были темны. Лишь мерцающий блеск упавшего вдали метеора на какую-то долю секунды отразился в них и погас, после чего они стали еще темнее.
Девочка сняла с ног сандалеты. По водосточной трубе взобралась на балкон и, прислонившись к перилам, долго стояла там, тревожно прислушиваясь.
«Бечевку не захватила, — с досадой думала Нонка. — Как же теперь быть? Каким образом сбросить пилу вниз без шума?»
— Верно ты, Нонка, дурочка… — с горькой усмешкой вымолвила она.
Пила в ее руках голубовато сверкнула и зазвенела.
— Тише… — с мольбой обратилась к ней Нонка.
Случайно ее взгляд остановился на фланелевом домашнем халате Аделаиды Ивановны, висевшем у двери. Облегченно вздохнув, девочка завернула в него пилу и как можно осторожнее сбросила вниз, на землю. Раздался глухой звон, разбудивший Шакалку.
Но она лишь лениво заворчала и тут же снова уснула.
— Торопись, живо вниз, Нонка! — тихо сказала девочка.
Но что это с ней? Она никак не может на это решиться. Ее руки дрожат.
— Слезай, — шепчет она. — Ведь ты же могла взобраться сюда, наверх, по трубе… Да, могла, наверное, потому, что глядела на звезды… А внизу звезд нет — лишь одни камни, будто на дне высохшего колодца…
В комнате Баклажановых вспыхнул свет и раздались шаги. Нонка прижалась к стене. Через какой-нибудь миг Баклажанов распахнет дверь и увидит ее. Нет, обошлось. Свет погас.
«Смелее!» — казалось, прошумела листва.
И Нонка перестала дрожать. Она спустилась вниз по трубе, подняла пилу и торопливо зашагала к морю. Там она швырнула пилу в воду. Множество брызг взметнулось над зубчатой сталью, и в каждой капле, даже самой малой, на миг отразилась ночь, с ее звездами, зеленым лучом маяка, огнями доков и фарами автомашин, бегущих по Николаевскому шоссе…
Нонка стояла задумавшись. Ее бронзовое лицо светилось.
Пила в море… Может быть, по ней ползают серо-зеленые крабы? Может быть, морские коньки удивленно глядят, как песок заносит ее?
Пила на дне! Не волнуйся, белая акация! Завтра чуть свет пионерский отряд выстроится под твоими ветвями.
…Нонка мчалась по Николаевскому шоссе на грузовике.
Она сидела рядом с шофером, рябым дядькой, подобравшим ее на дороге, и все спрашивала, скоро ли Дофиновка.
— А что там, в Дофиновке? — допытывался шофер, с любопытством поглядывая на нее.
— Отряд там пионерский.
— Ага, понимаю. Отстала?
— Ну отстала…
— И голодная?
Не спрашивая ее согласия, шофер дал Нонке бутерброд с ветчиной и крутое яйцо. Поглядывая, с какой жадностью она уничтожает все это, он одобрительно кивал головой.
— Ешь, ешь, а вот и огни Дофиновки. А мне дальше, дочка…
Когда Нонка разыскала отряд, было четыре часа утра. Ребята спали на берегу возле костра. Нонка всех разбудила.
Увидев свою подругу, Муська-Море испуганно закричала:
— Нонка, какая ты бледная!
И все произошло так, как совсем недавно представилось Нонке…