В конце мая, когда дворовые ребята решили отправиться в пионерский поход по Днепру, до самой Каховки, Левка выступил против девчонок с пламенной речью: «И хилые они. И капризные. И всего боятся. А случись в пути какое-нибудь опасное приключение, тогда прощай жизнь — отвечай за каждую головой».
— Значит, без них, хлопцы! — решил Вася Владыко, выбранный старшим отряда.
Довольный Левка вернулся домой и приготовил рюкзак с походным имуществом. Но тут пришло письмо из Архангельска…
Мать Левки, которая в этот день была дома, вскрыла конверт, прочла письмо про себя и сказала:
— Едет к нам мать отца, бабка Вероника… Едет помирать у нашего теплого моря… Вот и будешь за ней присматривать.
— А Каховка? — спросил Левка хмурясь.
— Обойдется, — сказала мать.
Она собралась в свой очередной рейс и, выходя из дому, отдала строгий наказ:
— Когда получишь телеграмму, встретишь ее. Возьмешь такси. С бабкой обращайся вежливо. Балуй ее…
— Встречу, — сказал Левка вздыхая.
Прощай, Днепр! Бабку он ненавидел заранее. Из-за нее он остается один в доме, без друзей. Даже девчонки и те в подражание им собираются в Белгород-Днестровский изучать край…
«Балуй ее», — припомнились слова матери. На лице Левки появилась кислая улыбка. Он заложил пальцы в рот и издал резкий свист, испугавший дворовых голубей. После этого он вышел на улицу и вскочил на ходу в трамвай, идущий в сторону Крыжановки. Левка стоял на дребезжащей задней площадке и думал о бабке Веронике. Он никогда не видел ее. Но по рассказам отца знал — бабка соленая… Она зимовала на кораблях, затертых льдами, служила на всех судах Белого моря поварихой, имела трудовой орден «Знак почета» и ничего не боялась. Но для чего бабке понадобилась Одесса? Не все равно, где расставаться с жизнью? Другое дело здесь жить: город богат кораблями, веселыми, сильными людьми, солнцем и синевой. Теперь целыми днями бабка будет сидеть на пороге дома и командовать им, своим внуком Левкой…
От этой мысли лицо мальчика с рыжей копной волос над смуглым широким лбом покрылось потом, а сам он сгорбился, словно поднял на плечи тяжелый мешок с мукой. В свой дом, стоявший на Парусной улице, не хотелось возвращаться.
В Крыжановке он до самого вечера помогал рыбакам выбирать тягловый невод, потом вместе с ними сидел на берегу и зачарованно слушал рассказы рыбаков, побывавших в прошлом году на ловле сардин в Атлантике… Но подкралась полночь. И Левке волей-неволей пришлось вернуться домой.
Он выпил кружку молока, съел бублик, усыпанный зернами тмина, и выключил свет. Комната наполнилась серо-зеленым сумраком ночи. Левке приснился Днепр и множество солнц над его хрустальной водой. Солнца были разного цвета — синие, красные, голубые, как праздничные флаги на корабле…
Его разбудили друзья.
— Выходи в полдень! — сообщил Вася Владыко, веснушчатый и длинноногий.
— Я никуда, — печально ответил Левка.
— Как это — никуда? — Борис Удалой подозрительно поглядел на Левку.
— Не могу, к нам бабка Вероника едет. Слабая. Мать велела мне быть при ней.
Делать нечего. Левку от души пожалели и сказали:
— Счастливо оставаться!
В полдень друзья начали свой путь.
Левка взобрался на крышу. С тяжелым сердцем глядел, как они шагают по мостовой. Шли они вольным шагом, неторопливым и в то же время пружинистым, как бывалые путешественники: кто рядами, кто вереницей, с рюкзаками за плечами. Летний ветер развевал их чубы и что-то весело им насвистывал вслед по-птичьи.
Впереди шли Борис Удалой, Вася Владыко, Виктор Абрамченко и Валентин Мирский — все верные, испытанные друзья. Дойдя до поворота, они остановились и поглядели на свой дом, над которым, как над кораблем в гавани, кружились белые чайки.
От бабки Вероники не было никаких вестей. Левка загорал, купался, ловил с берега бычков, а порой выходил в море на своей собственной фелюге — автомобильной камере с приделанными к ней карманами: в одном находилась рыболовная «справа», а в другом наживка — серые карликовые креветки. Управлял Левка своей фелюгой просто: ложился на нее животом и греб руками, как веслами. А на берегу стояла жара. Казалось, вот-вот закипит море — так много было в нем солнца.
Но где же бабка? Левка ждал и нервничал. Пробовал читать — не читалось. Взялся мастерить кухонные полки — растерял инструменты.
Ушли в Белгород-Днестровский девчонки.
Перед уходом они передали тетрадь соседке Инне Серебряковой.
Вернулась из своего рейса мать Левки.
— Бабка задерживается, — первым делом сообщила она, — не беспокойся, я в Архангельск радировала…