— Угорь, если хотите знать! — ответила Анна.
— Какой угорь?
— С серебряным поясом, он плывет в Саргассово море.
— А зачем ему плыть так далеко?
— Велит закон жизни…
— Тоже мне ученая… Ты лучше скажи, что собираешься с ним делать?
— Отпущу. Дядя Вася сфотографирует его. Угри здесь редкие гости. И пусть плывет!
— Отпустишь? Ты что, чокнутая? Уха из угря — во! Два пальца жира… — На лице Заводилы расплылась слащавая улыбка, и, словно оказывая Анке величайшую милость, он произнес: — Сейчас разведем костер. Так и быть, ты, Анка, хлебнешь с нами ложку-другую…
— Угря не получите, и пусть он вам даже не снится! — решительно заявила Анна.
По правое плечо Анны стал Костя, по левое — Димка. Напротив, продвинувшись ближе и не спуская с нее глаз, стал Заводила.
— Не убежать, — сказал он и поглядел на жерло скальной пещеры.
Там, Анна знала, находится их хозяйство — два табурета, рваный ковер, тренога для варки ухи и подводное ружье. Отсюда, когда не шла рыба, они совершали набеги на бахчи.
Все молчали. Три мальчика. Три лица. Всех Анна хорошо знала. Костя и Димка учатся в ее школе. Там они ничем не отличались от других. Ребята как ребята, а здесь, летом, на берегу, они, под предводительством Заводилы, дичали. Старались во всем подражать своему атаману. Так же цыркали сквозь зубы, курили, говорили нарочито сиплыми голосами. Порой из гарпунного ружья они постреливали и колхозных гусей.
Но Анна даже не глядела на них. Все свое внимание она сосредоточила на Заводиле. Несмотря на рябоватое лицо, он был красивым мальчишкой: зеленоглазый, с темным пушком над капризными, властными губами. Он жил с родителями на Куяльницком лимане. Там у них большая собственная дача.
— Отдавай угря, задери тебя коза насмерть! — сказал Заводила. — А не отдашь сама — пожалеешь. Слышишь?
— Не слышу и слышать не хочу!
— Задаешься! Думаешь, что твой дядя капитан, а отец штурман, ох какие мы важные моряцюги…
— Да, отец мой штурман, а твой? Дачевладелец. Сдает дачу курортникам. Все говорят — хапуга! — Она бросила в него эти слова судорожно, наотмашь, так, как бросают камни в змею. — И знайте, я вас всех не боюсь! — крикнула Анна.
— Врешь, боишься, — возразил Заводила.
Мужество, казалось, оставило Анну. Теперь ей никуда не убежать. Враждебный треугольник сомкнулся плотнее.
— Эй ты, Анка, считаю до десяти! — с угрозой процедил сквозь зубы Заводила. — Раз!
Анна не шевельнулась. Одним ухом она слышала смех Заводилы и его дружков, а другим — шум моря, и в нем пыхтение белобочек — ночных дельфинов.
— Два!
Одним глазом Анна видела Заводилу, а другим звезды, звезды, их золотую веселую карусель.
— Три!
Анна сунула косынку с угрем за пазуху и сжала кулаки.
— Четыре!
Две глубокие морщинки пролегли над бровями девочки.
— Пять!.. — продолжал считать Заводила.
Анна гордо подняла голову. В свете звезд зорче, длинней и таинственней казались ее глаза. Она все молчала.
— Восемь! — все еще надеясь, что сама Анка отдаст ему в руки косынку с угрем, хрипел Заводила.
А дочери моряка, Анке, казалось, что она плечом к плечу плывет с угрем в океане. Она даже улыбнулась, когда увидела на лицах Кости и Димки выступивший пот. Они выжидательно глядели на атамана: первый — похожим в своих узких брючках на кузнечика, второй — на лису, маленький, рыжеволосый.
До десяти Заводила не досчитал. Кулак Анны угодил ему прямо в лицо. Он мотнул головой и глухо, словно захлебнувшись, отдал команду:
— Орлы, бейте ее!
— Я вас не боюсь! Нет, не боюсь! Не боюсь! И все равно вы все карлики! — сказала Анна.
— Хватит дурить, выкладывай своего угря, — потребовал Заводила.
— Нет!
Ей разбили губу. Но она не чувствовала боли. Вертясь юлой, она сама наносила удары. Когда Костя, оступившись, растянулся на земле, Анна рванулась в сторону и во весь дух помчалась к дому, подальше от черных скал. Она бежала, преследуемая противником, и ее все время подмывало желание остановиться и во второй раз принять бой, но она была не одна. Топот мальчишеских ног, приглушенный песком, то удалялся, то приближался.
Анна тяжело дышала. Воздух вечера казался горячим, как воздух полдня. Был миг, когда трое почти догнали ее. Все же девочке удалось вновь оторваться от преследователей. Вперед! Все вперед! Вот наконец и дом. Собрав последние силы, Анна влетела во двор и заперла за собой ворота.
Не зажигая света, она наполнила в кухне небольшой бочонок водой, опустила туда угря и накрыла куском скумбрийной сети. Угорь ударил хвостом и на сотни голубых кружков разбил отразившуюся в бочонке луну. Второй удар — и брызги, как от штормовой волны, взлетели над головой девочки.