Некие эксперты в телевизоре обсуждали актуальный вопрос: смог бы Акимов уцелеть, если бы тоже носил бронежилет? Со вкусом сравнивали свойства разных марок бронежилетов, сходились на том, что любые их виды спасают от пистолетных пуль, в крайнем случае — от автоматных, но никак не от винтовочных, которыми стреляет "Печенег", тем более — бронебойных. Однако, поскольку бронежилет Акимова стал бы на пути пули вторым после бронежилета погибшего охранника, шансы на спасение имелись, что подтверждает судьба охранника выжившего.
— О чем они говорят?! — удивилась Мила.
— Мозги нам пачкают, — пояснил я. И попытался с телефона агента позвонить Биллу.
После соединения послышались беспорядочный шум и звуки голосов. Билл, видимо, находился на улице. Он огрызнулся:
— Знаю, меня тоже вытащили! Некогда, потом! — и разорвал связь.
Наконец, какой-то полицейский полковник, морщась и кряхтя, поведал с экрана о первых результатах расследования. В канализационном люке обнаружили женское платье и парик. Нашлись свидетели, которые показали, что через несколько минут после пальбы на Моховой из люка на соседней улице вылезли два человека в мокрых робах сантехников с торчащими из карманов гаечными ключами, сели в машину с надписью "Аварийная Водоканала" — и укатили. Они отворачивались от висевших на домах видеокамер, а прохожие их лиц под надвинутыми на лбы грязными шапчонками не рассмотрели. Да кто вообще приглядывается к сантехникам! Брошенную "аварийку" отыскали за несколько кварталов во дворе, где единственная видеокамера оказалась выведена из строя. На какую машину там пересели пассажиры "аварийки", никто, естественно, внимания не обратил.
Рой корреспондентов впивался в полковника жалами вопросов. Он отбивался, как мог. Самым неприятным явно был вопрос о показаниях контроля за телефонами. Думаю, будь преступление не столь оглушительным, не вызови оно такого хаоса, корреспондентам заранее укоротили бы языки. Но сейчас они добили-таки несчастного полковника, и он возопил (его речь даже не успели "запикать"):
— Да хули вам этот контроль покажет! Что киллер — идиот сумасшедший, с телефоном на руке на дело идти? Снял его еще за десять километров и оставил своим! Вернулся — надел! И потом — обсерешься, не докажешь, где он погулял!
Вот как просто. И не нужны никакие хитроумные программы-имитаторы, вроде тех, которыми развлекаются Билл и его лейтенант.
— Значит, не зря он боялся, — сказала Мила.
Я согласился:
— Акимов? Похоже, не зря. Только не боялся, он был не робкого десятка. Предчувствовал.
— Бросай это всё! — потребовала Мила. — Бросай прямо сейчас, и миллионов проклятых не надо! Видишь, каких людей убивают? А уж тебя, как муравьишку на дороге, задавят и не заметят!
Я встал, она тоже поднялась. Я обнял ее, притянул к себе, поцеловал крепким, долгим поцелуем, поглаживая по спине.
Она задохнулась, оторвалась от моих губ. Выдохнула:
— Ты что?
Ее невозможно было выпустить. Но я разжал объятия и так же тихо сказал:
— Не брошу.
— Тебе что, не страшно?
— Страшно, — признался я. — И всё равно, не брошу. Именно потому, что убивают. Акимов хотел что-то изменить, и я хочу.
На экране телевизора в очередном выпуске новостей опять появились залитые кровью тела охранников на тротуаре. А у меня перед глазами была торжествующая мерзкая рожа Сапкина.
— Чего ты геройствуешь, дурень? — возмутилась Мила. — Думаешь, кто-то оценит? Кому ты нужен, кроме меня? А я тебя живого хочу иметь, на фиг мне мертвый герой!
— Да не геройствую я, и плевать мне, кто как оценит. Я — сам по себе… ну, то есть, с тобой, конечно. А просто больше не хочу быть муравьишкой. Надоело!
Полученный от Элизабет шифратор подключился к моему нетбуку нормально. Только пользоваться им с непривычки оказалось непросто: слова, которые я набирал, появлялись на экранчике всего на секунду и тут же сменялись дикими иероглифами шифра. В таких условиях нечего было и думать о том, чтобы выправить текст. Приходилось писать с ходу и только главное: