Но весь мой отчаянный настрой, заготовки фраз, проигрыши ситуаций — всё пропало зря, когда я словно с разбега ударился взглядом о маленькую табличку на запертых дверях "Евгения и Параши": 'Просим извинить, ресторан закрыт на санитарный день. Ждем вас завтра'.
Более идиотской ситуации нельзя было и вообразить! Некоторое время я обалдело топтался рядом с пластмассовым Евгением, восседавшем на льве, выкурил сигарету. Потом поплелся без всякой цели, куда глаза глядят. Спешить к Миле было незачем, она сегодня опять дежурила в больнице до вечера. Следовало бы навестить свою собственную квартиру и кое-что оттуда прихватить, но появляться там я по-прежнему побаивался. Для визита в какой-нибудь кабачок тоже настроения не возникло.
Я перешел Литейный, свернул на Кирочную. Слежки за собой не ощущал, однако сейчас это не радовало. Сам не заметил, как добрел до Таврического сада. Вдруг запоздало сообразил, что можно было и не уходить от "Евгения и Параши", а попробовать найти служебный вход и постучаться туда. Остановился, ругая себя за тупость и нерешительность. Задумался — возвращаться или нет?
Но тут внезапно у меня на руке забился телефон агента, на экранчике высветился номер Билла. Шума на Кирочной поменьше, чем на Литейном, однако тоже хватает. Увеличивать внешнюю громкость на телефоне я не хотел из-за конспирации, поэтому воткнул в ухо наушничек:
— Привет, Билл!
— Слушай, — быстро сказал он, — я тебе сейчас звонок переброшу.
— Чей?
— На законный твой телефон какой-то хрен позвонил. Ну, синтезатор ему твоим голосом буркнул: занят, мол, — и разъединился. Он через минуту опять звонит и не отстает, гудки идут, идут. Мы проверили номер, это начальник твой, Колосов.
— Давай, перебрасывай.
Билл отключился, и в ту же секунду мой телефон задрожал, показывая номер Колосова. Я дал соединение:
— Слушаю, Михаил Олегович!
— Валентин Юрьевич? Почему вы в первый раз не стали со мной говорить, чем вы так заняты? — Голос у моего шефа был даже не взволнованный, а смятенный, задыхающийся.
В поисках ответа я огляделся по сторонам и увидел за решеткой сада синие будочки:
— Извините, Михаил Олегович, в туалете был. А что случилось?
— В туалете? Значит, вы дома?
— Нет, я сейчас на Кирочной, у Таврического. На фирме что-то произошло?
— Где именно у Таврического? — не отвечая на мой вопрос, добивался он.
— Напротив музея Суворова.
Колосов чуть помедлил, словно собираясь с духом, затем каким-то виноватым голосом произнес:
— Я вас очень прошу, оставайтесь на месте! Пожалуйста, минут десять… — он опять запнулся, неожиданно выдохнул в трубку: — Простите меня! — и отключился.
"Дурдом", — вспомнил я любимое словечко Милы. Что же все-таки стряслось? Ладно, узнаем, десять минут — не срок. Закурил и стал ждать.
Я едва успел выкурить сигарету. Полыхая огнями, с диким завыванием "У-и-и! У-и-и!" к тротуару подлетела полицейская патрульная машина, подобная той, что я видел на Литейном, если не та же самая. Из нее выскочили два полицая и понеслись прямо на меня. Я и рта не успел раскрыть, как они с двух сторон больно заломили мне руки за спину, защелкнули наручники и поволокли к своей мигающей, визжащей таратайке.
— В чем дело, что вам от меня нужно?! — собственный голос показался мне жалобным писком.
— Молчи, с-сука!!!
Я получил мощный удар по затылку, от которого всё перед глазами завертелось, меня согнули и впихнули на заднее сиденье. Оба полицая запрыгнули в машину по бокам от меня, и тот, что справа, довольный, крикнул водителю:
— Гони! Попался пидор!
Машина рванула с места.
— В чем дело?!
Тот, что справа, без размаха, невозможного в тесноте, но с неожиданной при этом силой ткнул меня в бок под ребра так, что я задохнулся от боли. Хорошо еще, теплая куртка немного смягчила удар.
— А чего ж контрольщики показывали, что он в Красном Селе гуляет? — спросил тот, что слева.
— Да ну, — фыркнул правый, — контролю этому телефонному хер цена!
— Ага, — включился в разговор водитель. — В прошлом году брали мы одного лопаря, черномазый, но с гражданством, и телефон постоянный. Контрольщики дали квартиру у Парка Победы, вышибаем дверь — а там старик со старухой, их чуть кондрашка не хватила! А он, волчара, в этом доме в другом подъезде жил, в парк ходил лохов чистить, а телефон своей бабе оставлял!
Дыхание у меня восстановилось, глаза худо-бедно стали воспринимать окружающий мир. С Кирочной мы свернули на Надеждинскую. Я сообразил, что меня везут в районное управление. С теми псами, что сидели в машине, говорить было явно бесполезно. В РУВД они сдадут меня кому-то старшему, тогда хоть что-то прояснится. Но главная моя надежда — на Билла. Он следит за моим телефоном, он засечет, где я нахожусь, он недалеко и должен выручить. Кстати, как объяснить полицаям, почему у меня необычный телефон, в то время как законный номер показывает, что я на окраине города? Но эти ребята, упоенные своим успехом, пока не обращали внимания на то, что у меня на руке.