Я почти не прислушивался, всё было слишком обыденно.
В завершение выпуска показали, как всегда, еще несколько новостей из жизни родного отечества: спортивную, светскую и криминальную хронику. Меня не интересовали ни результаты матчей, ни развод популярной певицы, ни пьяная драка в провинциальном городке. Зато последний сюжет заставил содрогнуться: в заснеженном лесу люди в противохимических костюмах и респираторах раскапывали какую-то громадную яму и вытаскивали оттуда человеческие останки. Голос диктора сообщил, что под Ростовом обнаружено групповое захоронение. Видимо, здесь погребены жертвы террористической организации, известной в свое время под названием "Союз Разума". Как мы должны быть благодарны доблестным сотрудникам спецслужб и полиции, сумевшим после долгой борьбы пресечь деятельность этой чудовищной банды!..
Акимов выключил монитор и прибавил свет в кабинете. Над нами опять засияло небо летнего полдня.
— Скажите, Валентин Юрьевич, — мягко спросил он, — вам никогда не приходилось сталкиваться с этим, — он указал взглядом на погасший экран, — так называемым… ну, в общем, "Союзом Разума"?
— К счастью, нет. Я даже не уверен в том, что "разумники" действительно существовали. Мне кажется, на них списывали свои шалости совсем другие люди.
— Они существовали, — твердо сказал Акимов. — И существуют.
— Существуют или нет, меня это не касается! — ответил я.
— А меня коснулось, — вздохнул Акимов. — На днях получил от них письмецо с требованием.
— Скорее всего, это чей-то розыгрыш. А что требуют?
— Ну, что они могут требовать. Чтобы я перечислил шестьсот миллионов в пенсионный фонд. Бедным российским старушкам. Подпольщикам известно, что мои активы составляют около тридцати миллиардов, вот они и отсчитали, как у них принято, два процента.
— Да это, наверное, весельчаки из налогового управления так развлекаются.
— Нет, — возразил Акимов, — думаю, дело серьезное. Поэтому и пригласил вас, Валентин Юрьевич. Вы — способный аналитик, блестяще действуете в сложных ситуациях.
Я подумал, что он просто-напросто сошел с ума. Печальная, но, увы, надоевшая история. Выражение "безумный мир" — абсурдно. Безумны конкретные люди, и их становится всё больше. Не только во время моей службы в психушке, но и в обыденной жизни мне не раз приходилось ощущать себя единственным нормальным человеком в окружении сумасшедших. И я усвоил кое-какие правила поведения в такой ситуации. Лучший способ, конечно, внезапно причинить сумасшедшему боль, например, заломить ему руку за спину. В качестве медбрата я такой прием иногда использовал. И тут даже не важно, кто сильнее физически, ты или пациент. За исключением буйных идиотов с полностью разрушенным мозгом, обычные сумасшедшие панически боятся боли и сразу подчиняются. С Акимовым, разумеется, я не мог так отвести душу. Но не годился и повседневный способ: внешне демонстрировать согласие с чужим бредом, а самому делать свое дело. Сейчас следовало отбиться решительно.
— Понимаете, — продолжил Акимов, — я отнюдь не считаю, будто что-то должен этим старушкам. Они сами во всем виноваты. В том числе, передо мной. Если бы они родили не по одному ребенку, а по трое-четверо детей, как их матери, они бы сейчас не доживали в богадельнях, а Россия не растворялась бы в чужих народах. К тому же, сумма моих активов только звучит внушительно, а ведь все эти миллиарды в деле — стоимость акций, рудников, оборотных средств. Взять и с ходу выложить шестьсот миллионов…
— Послушайте, — огрызнулся я, — не надейтесь, что я придумаю, как вывернуться и сохранить ваши деньги! Обратитесь в полицию или в ГУБ!
— Да ведь не поможет. Если хоть десятая часть того, что говорят о разумниках, правда, они достанут сквозь любую охрану.
— Тогда исполните их требование! Переведите деньги, и они вас не тронут! Больше ничего не могу посоветовать!
— Да я уже перевел, — поморщившись, сказал Акимов, — перевел.
Я удивился:
— Чего же вы тогда хотите от меня?
Он внезапно подался над столом вперед. Навис надо мной сверху, точно склонившийся жираф. Во взгляде его, теперь сосредоточенном и пронзительном, поблескивала злая ирония:
— Совсем немного, Валентин Юрьевич. Хочу, чтобы вы нашли этих разумников. Раскопали, где они прячутся. Вышли на главарей и связали их со мной. Хочу с ними немно-ожко побеседовать!
Впервые в жизни мне пришлось испытать на себе, что выражение "я остолбенел" может быть не только фигурой речи.