В иную минуту Клавдия ловила на розовом, безбровом лице парня странное выражение трезвой озабоченности или страха, что ли? По-настоящему праздничным, единственным жил в ее памяти только тот вечер, когда они бежали домой из городского сада. Но не сама ли она сказала ему тогда о любви? А он ведь так ничего и не ответил?
И все-таки зачем же было бы Якову лгать, обманывать? Клавдия возмущенно подавляла в себе сомнения. Оставаясь одна, она шла по улицам поселка, высоко подняв голову. По правде сказать, ей очень хотелось встретиться с Павлом и сказать громко, с небрежностью:
«Здравствуйте. Как поживает Анна?»
Когда она думала о Павле, всю ее пронизывала жаркая, мстительная радость. Она готова была простить Якову и тупое его молчание и пресные шутки, только бы не ушла от нее эта возможность — увидеть Павла и бросить ему в лицо: «Ну, как поживает ваша Анна?»
Одним воскресным сумрачным и пыльным вечером Яков и Клавдия встретились в городском саду, около голубой облупленной раковины оркестра.
С поля летел горячий ветер, и сад был наполнен густым, порывистым шумом листвы.
Яков и Клавдия молча побрели по аллеям. Было еще рано, и им встречались только редкие пары гуляющих. Клавдия внимательно вглядывалась в их лица: уж не здесь ли пропадал по вечерам Павел? Где же он, в самом деле? И у нее вдруг тревожно забилось сердце: уж не уехал ли Павел с Прогонной? А она-то…
Почти с испугом Клавдия оглянулась на Якова. Однако и парень вел себя как-то необычно — мял кепку, сбивался с шага… Внезапно он взял ее под руку и заставил свернуть в глухую, заросшую и почти темную аллею..
— Ты чего? — удивленно спросила она, сбоку пристально глядя ему в лицо: в сумеречном свете оно казалось серым, глаза были странно темные и круглые.
Он вдруг шагнул к Клавдии и обнял ее так неуклюже, словно схватил в охапку. Она вздрогнула, хотела крикнуть, но он зажал ей рот своими толстоватыми губами и стал властно отводить назад плечи. Клавдия застонала и упала на колени. Сипло дыша, он старался подломить ее дрожащее тело. Она все поняла, последним усилием высвободила одну руку и, зажмурившись, ударила его кулаком по лицу. Яков от неожиданности сел в траву и судорожно стал приглаживать чуб. Клавдия поднялась, закрыла лицо руками и, увязая в песке, пошла прочь.
Она ни о чем не думала, ничего не понимала. Вокруг смятенно лепетала листва, где-то в глубине сада дрожал тонкий звук флейты, — она слышала все это будто сквозь вату. Сзади захрустел песок. Это шагал Яков. Она отвела руки от лица и заставила себя обернуться. Парень замер на месте в двух шагах от нее.
— Как ты смел, Яков? — спросила она одними губами, глядя на него исподлобья.
— А ты кто? Кто такая, а? Кому ты нужна?.. Неужели думала… ты думала, я женюсь на тебе, а?
Язык у него заплетался, он скалил зубы, едва не плача от ярости, и ей показалось, что он со своим рыжим взлохмаченным чубом похож на мелкого злого лисенка.
— А какая я? — тихо спросила Клавдия, сдвигая прямые брови.
— Утка! Хромуша! — взвизгнул Яков, и в круглых глазах его блеснули слезы.
До Клавдии не сразу дошел смысл слов, сказанных Яковом. Она незаметно с силой стиснула руки и, бледнея до синевы, прошептала каким-то чужим, тонким, сламывающимся голосом:
— Но я сказала тебе тогда, в этой аллее… Это было так недавно… Ведь так один раз в жизни говорят…
Он едва дослушал и разразился громкой речью, беспорядочно ругая ее, унижая и грозя ей.
Клавдия провела ладонью по лицу, словно отгоняя забытье, и выпрямилась. Багровый румянец стыда медленно заливал ей лицо. Она порывисто шагнула к парню, но он столь, же быстро отступил и неожиданно смолк. Несколько мгновений она пристально всматривалась в его потное, злое лицо, хотела что-то крикнуть, но звук вышел такой, словно она захлебнулась. Потом подняла голову и резко повернулась к нему спиной.
Выйдя из сада, Клавдия постояла за калиткой, прислушалась. Никто не догонял ее…
Поле, начинавшееся прямо от сада, все, вплоть до неясной синеватой черты горизонта, погрузилось в пепельную мглу сумерек, и железная арка моста через Боровку висела в воздухе, неправдоподобно легкая и едва угадываемая. Эта картина немого, просторного покоя ошеломила Клавдию: как будто ничего не случилось!
Одиноко и неуверенно побрела она вдоль изгороди. Навстречу медленно шагали невысокий, широкоплечий парень и девушка в светлом платье. Клавдии вдруг представилось, что парень этот — Павел Качков. Мгновенно ее пронизал такой стыд, что она косо шагнула мимо дорожки и, едва не упав в канаву, помчалась прочь, в какой-то глухой переулок.