Когда парень поднял голову, Клавдия все еще стояла перед ним. Несмотря на чуть приметную хромоту, она была очень стройна и ловка, но в ней, пожалуй, уже угадывалась материнская дородность фигуры. «Девчушка совсем молоденькая», — говорил о ней Димитрий. Он, верно, совсем не помнил ее или давно не видел?
Клавдия заметила его пристальный взгляд, улыбнулась, — улыбка у нее была особенная, затаенная.
— Я знаю, какую клятву вы даете там, в лесу, — сказала она вдруг, глядя на него прямо и смело. — «Я, красная партизанка, даю свою партизанскую клятву…»
Медленно, вспоминая слово за словом, произнесла она партизанскую клятву. Он смотрел на нее, изумленно приоткрыв пухлый, мальчишеский рот. В неверном предрассветном сумраке он увидел, что глаза у нее огромные, темные, горящие.
— Димитрий не узнал бы тебя! — растерянно сказал он.
— Я ведь уж и правда большая, — отозвалась она. — У меня… друг пропал без вести, и отца убили, и мать вон вся седая стала. Послушай, товарищ… — Она чуть помедлила. — Скажи Мите: я приду к нему.
— А мать как же, одна останется?
— Она и сейчас одна: я из лесу скорей ей помогу, чем с полатей.
— С полатей? — не понял он.
— Ну да. Скажи Мите! Ведь ты еще придешь к нам?
Он нахмурился.
— В нашем деле выдержка нужна, а ты вон вся дрожишь.
— Испытайте! — сипло перебила его Клавдия и повторила требовательно: — Испытайте, говорю!
Он молчал, вглядываясь в ее смутно-бледное лицо, на котором властно и притягательно блестели глаза.
— Что для этого нужно? — спросила она, рассеянно перебирая пальцами кончик каштановой косы. — Обрезать косу? Надеть брюки? Я сильная и на все согласная. Только бы не сидеть взаперти, не молчать. Умереть? Тоже согласна.
— Ну, это што-о! — протянул парень и усмехнулся. — Воевать надо, а не умирать.
Он спохватился, сердито вскочил, заторопился.
— Ладно, передам Димитрию. Как там решат, — сказал он Клавдии на прощанье.
Клавдия подождала, пока он скрылся из глаз. Потревоженная трава снова сомкнулась и затихла.
Стало уже светать, Клавдии тоже следовало торопиться. Она попыталась ползти, как это делал парень, поджимая ноги по-лягушечьи, но почему-то это никак не удавалось, и она только рассердилась на свою неловкость.
Через улицу перешла, почти не сгибаясь, и, вместо того чтобы проскользнуть через яблоневый сад и сквозные дворы, повернулась и пошла по улице. «Обойду кругом, хоть издали на вокзал взгляну», — решила она.
На углу она замедлила шаг и со странным чувством смятения взглянула на седую от пыли площадь перед вокзалом, где знала каждый булыжник. Площадь была пуста, газетный киоск накренился набок, распластав в пыли полуоторванную дверь.
Клавдия перевела взгляд на вокзал — и вздрогнула: низенькая облупленная дверь с дощечкой «Служебный вход» раскрылась, и из нее вышел… Яков!
На нем была форменная тужурка, под рукой он держал папку, и вид у него был самый обыкновенный, как будто он вышел из аппаратной с очередного дежурства.
«Он работает там!» — ужаснулась Клавдия.
Самым правильным было бы отойти в тень от крыльца или спрятаться в саду. Но Клавдия во все глаза глядела на Якова — он шел прямо на нее — и стояла на месте. «Предатель!» Клавдия впервые в своей жизни произнесла это слово и тотчас же повторила его с невыносимым отвращением: «Предатель!» Черная, каменная тяжесть была в этом слове. Оно должно было вдавить человека в землю, сжечь, превратить в пепел!
А Яков шел к ней с чудовищным, рыбьим спокойствием, как будто в этой мертвой улице, в каждом доме, в каждом взгляде не было уготовано ему смертельное проклятье: «Предатель!»
Клавдия медленно стянула с себя платок. Вот оно, испытание…
Яков шел, по своей привычке глядя в землю. Он почти наткнулся на неподвижную Клавдию и, пораженный, несколько минут беззвучно шевелил губами.
— Работаешь? — с трудом, проглотив слюну, спросила Клавдия.
— Касьянов, понимаешь, заставил, — развязно ответил Яков и даже сдвинул на затылок кепку. — А ты в случае чего приходи… старого не вспомню.
Клавдия слушала его, приподняв плечи, и он вдруг увидел, что она судорожно мнет, почти рвет концы темного платка.
— Может, и заступиться придется… — неуверенно проговорил он и выжидательно замолк.
— Какой же ты… — Клавдия шагнула к нему и стиснула кулаки. — Я все-таки не думала… Господи, я все-таки не думала, что ты такой гад!