- Допустим, такой случай, - оживленно продолжал Калугин. - Получил корабль в подводной части пробоину, хлынула в нее вода и что же сделала? Затопила только одно это отделение, а корабль идет себе пусть не полным ходом, - для него это не так важно.
- Все это отлично, - перебила вдруг Надя, - но вот вы, Михаил Петрович, сказали, что погибли у вас совершенно зря два тральщика и на них много матросов... Как отнеслись к этой аварии ваши матросы?
Калугин поглядел на нее удивленно, перевел глаза на Алексея Фомича, потом усиленно начал мешать ложечкой в чаю.
- Вот тут... тут вы попали... в самое больное наше место, - ответил он, запинаясь и несколько приглушив голос. - Матросы наши... как бы вам сказать... могут мыслить критически, это не серая деревенщина... и в данном случае равнодушно отнестись к гибели товарищей своих, которые ведь для них же старались, их же оберечь хотели... равнодушно отнестись не могли... Должны были смолчать, однако не молчали, - в этом и было, мягко говоря, нарушение дисциплины... Тральщики существуют затем, чтобы мины вылавливать, а не на минах взрываться, поэтому матросы и кричали: "Почему гидропланы не послали вперед?" С гидропланов, конечно, можно просматривать воду на глубину примерно в восемь метров, а тральщики сидят гораздо мельче... Увидели летчики мину, - сбрось на это место буек; тральщик подойдет, ее выловит. А то пустили их в незнакомых водах на ура, этих наших тральщиков, а под Варной мин оказалось, как картошки в матросском борще... Значит, что же тут случилось? Авария по нераспорядительности начальства. А начальствовал кто? Кто тральщики посылал, а гидропланов не выслал? Сам наш командующий флотом адмирал Колчак: ведь его флаг у нас на "Марии" был... Значит, ропот матросов против кого же был направлен? Против самого Колчака, а не против нашего командира, каперанга Кузнецова. У Кузнецова с матросами вообще столкновений не бывает, он человек умный. Вопрос, значит, в том, как мог адмирал допустить такую небрежность...
- Да, в самом деле, как же он так? - изумился и Алексей Фомич. Матросы поэтому, значит, и заворчали там, под Варной?
- А как именно "заворчали"? - спросила Надя. - Взбунтовались?
- Не то чтобы взбунтовались, нет, из повиновения не вышли, но... как бы это выразить поточнее, ропот пошел.
- И громкий? - снова спросила Надя.
Калугин посмотрел на нее внимательно и ответил:
- Довольно слышный... так что и самому Колчаку он стал известен. В результате чего Колчак и приказал снять с Варны осаду... Так мы и ушли, не сделав ни одного выстрела.
- А что же все-таки он представляет собою, этот Колчак? полюбопытствовал Сыромолотов. - Ведь он, - пришлось мне как-то о нем слышать, - человек крутой?
- Как бы ни был крут, ведь не в порту, а в открытом море... Да и девятьсот пятый год, должно быть, вспомнил, - сдержался. С матросами сам ни о чем не говорил, предоставил это дело Кузнецову, ну, а тот постарался политично его замять, точно ропота никакого и не было.
- А зачем же собственно нужно было идти к этой Варне? - спросил Алексей Фомич.
- Вот в этом-то самом и была для всех нас загвоздка: зачем? За каким именно чертом? Так все и говорили!.. Варна нас совсем не трогала, - это раз; большого вреда ей принести своей пальбой мы не могли бы, - это два; крепостные орудия того же калибра, как и у нас, а может, и побольше, - даже шестнадцатидюймовки, например, - на вооружении Варны имелись, - это три... Море перед Варной давным-давно у них отлично пристреляно, - четыре; цели у нас раскидистые, - Варна ведь велика, - а у них одна точка - наша "Мария", это пять. Спрашивается: какой же успех сулило Колчаку такое предприятие? Авантюра вроде гебеновской под Севастополем в начале войны с Турцией! Зачем же такие авантюры копировать? Тут не одни матросы могли возроптать, а и офицеры тоже!
- Но они все-таки не возроптали? - тут же спросила Надя.
- К сожалению, у них это не проявилось заметно.
- А каков он из себя, этот Колчак? Интересуюсь, как художник, то есть мыслящий образами.
И, спросив это, Алексей Фомич смотрел на Калугина, ожидая от него рисунка головы, лица, фигуры этого командующего флотом.
- Колчак... он, говорят, из бессарабских дворян, впрочем, точно не знаю, - сказал Калугин. - Каков из себя?.. Брови у него черные, как две пиявки, нос длинный и крючком...
- Гм... вон ка-кой! - разочарованно протянул Сыромолотов. - До него был адмирал Эбергард, швед по происхождению... Как мы гостеприимны!.. А я слышу, читаю: Колчак, и даже не понимаю, что это за фамилия такая!
- Гриб такой есть - колчак. Южное название, - пояснил Калугин.
- А-а, гри-иб! Вот что скрывается под этим таинственным словом! протянул Сыромолотов. - Гриб!.. И, наверное, очень ядовитый он, этот гриб... никак не иначе, что ядовитый...
- Однако уже девятый час, - поглядев на стенные часы, забеспокоился Калугин, - скоро надо мне сниматься с якоря... Я и то получил отпуск от самого командира, не от старшего офицера, тот не отпускал, а Кузнецов вник в положение Нюры и отпустил. А то ведь я должен был бы наблюдать за погрузкой угля и нефти на "Марию", дело же это очень грязное.
- Грязное? - переспросил Алексей Фомич.
- А как же! Ведь уголь грузят матросы вручную: две баржи становятся с обоих бортов, а с них уж матросы в козулях за спиною уголь по сходням тащат на палубу и прямо через люк ссыпают в трюм. Можете вообразить, какой там теперь содом и сколько там пыли! Прямо не продохнешь!.. А угля в нашу ненасытную угольную яму, вы знаете, сколько надо погрузить?
- Сколько?
- Да почти сто двадцать тысяч пудов, - гору! Кроме того, сколько-то тысяч пудов нефти для машинного отделения... Нефть, разумеется, переливают по особому рукаву с баржи.
- Сто двадцать тысяч пудов угля, - повторил Алексей Фомич, - гм, это, действительно, целая гора... И на сколько же этого вам может хватить для похода?
- Примерно так на неделю... Всего угля, разумеется, жечь нельзя, - до родного порта тогда не дойдешь: нужно, чтоб хотя десять тысяч пудов осталось про запас. Так же и насчет нефти, чтобы все-таки не досуха, а кое-что все-таки болталось бы на донышке... Конечно, можно бы нам прямо с приходу и не грузиться, да это уж придумал сам Колчак матросам в наказание... Хорошо будет, если только этим отделаются. А что непременно опять на Варну пойдем, об этом говорят офицеры. Значит, Колчак предупредил нашего Кузнецова.
- А как у вас отношения с матросами? - спросила Надя.
- Мне кажется, неплохие, - ответила за мужа Нюра, до того молчавшая: она разливала чай. - Ведь матросы знают же, что Миша - только временный офицер.
- Липовый, - подтвердил Калугин. - Ведь у меня даже и обозначения специальности нет. К экзамену на штурмана, например, мне надо еще много готовиться; также и на минного офицера и прочее. Ведь мое знание морской практики очень слабое: в этом меня любой кондуктор флота, даже простой унтер-офицер первой статьи на обе лопатки положит. Матросы это, конечно, видят и относятся ко мне снисходительно. Кадровые офицеры для них сплошь "драконы", а я исключение. Да ведь кадровое морское офицерство, как я убедился, это какая-то замкнутая каста. Во-первых, они все из дворянских фамилий, есть даже и сиятельства, как, например, князь Трубецкой, начальник отряда миноносцев, каперанг, кандидат в адмиралы... У нас в экипаже есть барон Краних, остзеец. Мог бы, кажется, во время войны с немцами держаться поскромнее, однако нос дерет высоко... кстати сказать, в Балтийском флоте, мне говорили, служил до войны еще князь Барятинский, чуть ли не сын победителя Шамиля и наместника Кавказа, - так того исключили из своей среды за то, что женился на актрисе Яворской. Эта Яворская имела свой театр, а князь Барятинский, лейтенант, писал для ее театра пьесы, значит, вполне естественно ему было на ней жениться; так нет, видите ли, - актриса! По их понятиям все равно что публичная женщина. И вот, извольте, князь Барятинский, оставить службу: вы мараете морской мундир!
- Вот как, скажите, пожалуйста! - удивился Алексей Фомич. - И как же вы там ладите с ними с такими?
- Теперь военное время, приходится им быть вежливыми и со мной. Вот эта штуковинка, - коснулся своего значка Калугин, - все-таки мне помогает: как-никак - высшее образование. Да и сам я стараюсь держаться с ними не на короткой ноге, а в пределах служебного приличия. Я ведь совсем не пью и не курю даже... Потом, какие еще у меня есть качества? Я - порядочный гимнаст и хорошо плаваю, чем может похвалиться не каждый из них, кадровых.