– Этот человек с пистолетом – сумасшедший! Он думает, будто я пытаюсь ей навредить! Ради Бога, помогите мне, пока никто не пострадал.
– Опустите пистолеты, мистер Данте, – сказал один из полицейских. – Ради этой женщины не стоит садиться в тюрьму.
Но Ханна знала, что Остен готов пожертвовать собой ради нее и Пипа.
– Не вмешивайтесь! – огрызнулся Остен.
– Слишком поздно, и вы это хорошо знаете, – ответил полицейский. – Мы предоставим суду разобраться с этим делом.
Суду? Мейсон выиграет, Остен будет уничтожен, а Пип окажется в руках чудовища.
Вдруг полицейский замолчал, уставясь на Ханну и Буда, лицо его стало сосредоточенным и напряженным.
– Они заберут у твоего любовника пистолет, – пробормотал Буд ей в ухо. – И тогда мне придется тебя уронить. Такая трагедия, но я потерял столько крови, когда ты меня ранила, ты вырывалась, и я больше не смог тебя удерживать.
Буд прав. Его план дьявольски безупречен. Никто не поверит Остену, потому что он – ее любовник. Не поверят, потому что все видели представление, разыгранное Будом. Этот человек годами дурачил всю Ирландию.
Существовал лишь один способ избавить Пипа от этого негодяя.
Ханна в последний раз взглянула на Остена, вспоминая ту единственную ночь, что они провели в объятиях друг друга. Ей так много хотелось ему сказать, прежде всего – что она любит его, но в данный момент это было невозможно. Она молилась, чтобы ее услышало сердце Остена.
«Я люблю тебя.,. Я люблю тебя... Я люблю тебя...»
– Ты готова умереть, Ханна? – прошептал Буд.
Ханна обхватила ногами перемычку и изо всех сил подалась назад. Буд силился удержать равновесие, на его лице отразился страх.
– Ханна! Ханна, нет! – закричал Остен.
Один из полицейских влез на леса, пытаясь подхватить ее, и вдруг изменился в лице, видимо, услышав угрозы Буда. Но было слишком поздно.
Доска закачалась, накренилась, дерево треснуло, Буд хватался за нее, потом пронзительно закричал...
Ханна бросилась в пустое пространство, где ее ждала смерть.
Глава 22
Остен опустил пистолет и с криком устремился к Ханне. Но добраться до нее не было никакой возможности. Можно было лишь наблюдать, как она летит на лопасти, находящиеся внизу.
Буд разбился насмерть. Остен ждал, что Ханна закричит, сердце рвалось у него из груди. Но неожиданно раздался глухой стук, и леса задрожали, когда Ханна ударилась о соединение двух распорок.
Она безвольно повисла над смертоносными лезвиями, словно тряпичная кукла.
Остен, скользя, влез по решетке наверх и уже через считанные мгновения осторожно освободил ее от пут и отнес вниз. Его охватило отчаяние.
– Ханна! Ханна, не умирай!
– Помогите ему, ради Бога!
Дородный полицейский с одутловатым лицом попытался взять Ханну у Данте, но тот крепко держал ее.
– Позовите врача! – крикнул Остен. – Поторопитесь, черт побери!
Остен положил Ханну на сено и погладил ее лицо.
– Ханна! Ханна, поговори со мной! Не уходи!
Ее веки дрогнули.
– Мейсон?..
– Этот негодяй мертв.
– Значит, Пип... в безопасности.
Полицейский, который залез на леса, спрыгнул вниз.
– Этот трус намеревался ее убить! Хотел сбросить ее вниз! Я слышал, как он угрожал ей.
– Почему ты не доверилась мне, Ханна? – Голос Остена дрогнул. – Разве ты не знала, что я нашел бы способ защитить Пипа? И почему тебе обязательно было брать все на себя?
– Только так можно было добиться того, что Мейсон его больше не обидит. Пипу нужен был... один из нас. Я знала, что вы позаботитесь друг о друге ради меня, если я уйду.
– Ты никуда не уйдешь, черт побери! – перебил Остен. – Ты будешь жить, Ханна! И выйдешь за меня замуж!
– Мне нужно... нужно тебе кое-что сказать... Я люблю тебя.
– А я тебя. Так что не умирай.
– Послушай... это Аттик выпустил нас из подвала и привел сюда. Это он рассказал Буду, где нас найти.
Остен уставился на нее, не веря собственным ушам.
– Он не дает тебе помириться с родными. Обкрадывает тебя, покупает материалы... дешевле. Именно поэтому... сломалась машина и пострадал Энок.
Остен поднял глаза на кузена. Лицо Аттика было серым.
– Она не знает, что говорит!
Ярость и боль отразились на лице Остена. Он словно прозрел.
Но с Аттиком он еще разберется. Остен погладил волосы Ханны.
– Забудь об Аттике. Береги силы, любимая.
– Разве ты не понимаешь? Тебе больше не нужно выражать страдания через музыку. Твой отец присылал тебе письма, Остен.
Уж не бредит ли она?
– Аттик... их сжигал. Твой отец любит тебя, Остен. – Она улыбнулась.
Остен замер, потрясенный. Его раздирали надежда и мука.
– Люби так Пипа, Остен. Будь ему отцом. Ради меня.
– Мы будем заботиться о нем вместе. Ханна, ты столько выстрадала, чтобы встретить меня. – Остен прижал ее к груди и принялся укачивать, словно ребенка. – Ты не можешь умереть, Ханна. Я не смогу без тебя жить.
– Обещай мне послать за родителями. Скажи отцу правду, Остен. Объясни, почему ты остался с дедом, и расскажи, что тогда случилось на пастбище. Пора вам обоим залечивать раны.
– Я обещаю.
Он зарылся лицом в ее волосы, с трудом сдерживая слезы.
– Мы вместе поедем к моим родителям.
– Скажи моей маме, Харриет и Фанни, что я их люблю и понимаю, почему они поверили Мейсону. Ему верили все в Уиклоу. Как бы мне хотелось с ними увидеться! Так трудно было покидать Ирландию с мыслью, что я никогда их больше не увижу. Ты скажешь им это?
– Ты сама им это скажешь! Ты должна жить, Ханна. Позволь мне заботиться о тебе. Я осуществлю все твои мечты.
Она подняла руку и дотронулась до его щеки, мокрой от слез.
– Остен...
– Что, любовь моя?
– Я никогда ни о чем не мечтала до тебя.
Казалось бы, Остен должен был радоваться. Ханна сидела в залитом солнцем саду и читала вслух, на ее щеках снова появился румянец. Остен буквально не отходил от Ханны, пока она находилась между жизнью и смертью. Он покинул ее спальню единственный раз, когда отправлял Уильяма Аттика в тюрьму.
Аттик молил о милосердии. Остен мог бы простить кузена, если бы он только обкрадывал его.
Но простить ему свой разрыв с родителями, то, что он сжигал письма отца, сломанную ногу Энока Дигвида и весь тот ужас, который пережила Ханна, было бы в высшей степени несправедливо. За подобные злодеяния Аттик заслуживал суровой кары.
Аттик исчез навсегда. Мейсон Буд был мертв. Остен больше не страдал от одиночества, его любила самая замечательная женщина в мире.
Пип бросал Лиззи каучуковый мячик, за ним шел по пятам Кристофер Дигвид. Ханну и Пипа никто больше не преследовал. Но появилась новая непредвиденная угроза. О ней знал только Остен.
Майкл Феррарз, полицейский, принес извинения через несколько дней после того, как Мейсон отправился в ад. Он услышал, как Мейсон угрожал Ханне убить ее. С Ханны сняты все обвинения. Но не прошло и несколько дней, как Майкл Феррарз принес им страшную новость:
«Мистер Данте, я сделал все, что в моих силах, чтобы избежать этого, но не помогло. Мы должны связаться с законным опекуном ребенка. Он является наследником титула баронета, своего отца, и сэр Мейсон оставил в завещании подробные указания относительно человека, которому хочет поручить воспитание сына. Никто лучше меня не знает, скольким леди пожертвовала ради мальчика, но юный Пип не является ее собственным ребенком. Вам придется отдать мальчика...»
Отдать Пипа совершенно чужому человеку, тому, кто его не любит и даже не знает? Опекуну, какому-то дальнему родственнику, который осиротел, воспитывался в Буд-Холле, а потом сбежал на море? Доверенному лицу Буда? Не приведи Бог, он может оказаться еще хуже самого Буда.
Остен молился, чтобы получить хотя бы временную отсрочку на передачу Пипа опекуну. Он должен найти способ как-то обойти проклятое завещание Буда.