Даже когда Феррарз известил его о том, что капитан Джон Берк уже находится в порту, Остен был не в состоянии сделать то, что подсказывала интуиция, – заняться этим самому и предложить любую цену за согласие капитана отказаться от опекунства.
В эти мрачные дни Ханна находилась между жизнью и смертью, все еще сражаясь во сне с Мейсоном Будом.
Успокоить ее мог только Остен.
И Данте решил обратиться за помощью к отцу. Только ему Остен мог доверить это дело. Трудно выразить словами, каких усилий это стоило Остену, но он смирил свою гордость, позвал Мэтью Симмонза и попросил его написать отцу письмо.
Остену так много хотелось сказать отцу, излить ему душу, но в письме это невозможно, и он лишь написал: «Я знаю, что не имею права просить тебя об этом, но только тебе я могу доверить это дело. Найди капитана Берка и привези в Рейвенскар, чтобы я смог спасти сына Ханны».
Остен прислушивался к ее выразительному голосу – такому мягкому и исполненному радости, когда она читала ему вслух. Однако мысль о том, что предстоит последняя битва за Пипа, не давала покоя и мешала сосредоточиться.
Он узнал, как опасно хранить тайны, узнал, что любовь – это честность и доверие. Но как он может рассказать ей, что некий капитан Берк претендует на Пипа в качестве опекуна? Ведь это убьет ее.
Как бы сильно Ханна ни любила его, он не сможет заполнить пустоту в ее сердце, если у нее заберут Пипа. Не сможет исцелить рану в измученной душе Пипа, если мальчику придется расстаться с Ханной.
– Остен, ты чем-то встревожен?
Остен взглянул на нее. У Ханны все еще был болезненный вид. И он с ужасом подумал о том, что мог потерять ее.
– Я укоротила последнее приключение бедного Одиссея так сильно, что Гомер, должно быть, перевернулся в гробу. Но ты, по-моему, не слушал. Предпочел бы что-нибудь другое?
Остен покраснел и коснулся ее руки.
– Прости, любимая, я просто...
– Тебе уже не нужно ухаживать за мной. Врач говорит, что я быстро поправляюсь. Это настоящее чудо. – Она улыбнулась. – Может быть, это Лиззи мне помогла?
Господи, сделай так, чтобы Лиззи сотворила еще одно чудо ради Ханны и малыша.
– Вспомнил об Аттике?
– Нет. Ты знаешь, я готов сдвинуть землю ради вас с Пипом, правда.
«Хотя и это не поможет».
– Конечно, знаю.
Ханна нахмурилась.
– Остен, в чем дело?
– Мистер Данте! Сэр! – Это был голос Мэтью Симмонза.
Остен обрадовался его появлению.
– Простите, сэр, но кое-кто хочет вас видеть. Пришел мистер Джозеф Данте.
– Твой отец!
Лицо Ханны расцвело улыбкой, глаза засияли. У Остена сжалось сердце.
Остен встал и чмокнул ее в щеку. Он увидел, как Пип нырнул под куст азалии, чтобы достать из-под него щенка. Мгновение он раздумывал, не оставить ли Ханну в саду вместе с Пипом.
Но это ничего не изменит.
Что бы ни сулило будущее, они с Ханной встретят его вместе.
– Ханна, мне нужно тебе кое-что сказать. Это касается Пипа.
– Пипа?
– Через несколько дней после твоего падения прибыл полицейский и сказал, что они начали поиски законного опекуна мальчика. Этот опекун назначен согласно завещанию Буда.
Ханна побледнела.
– Но Лиззи отдала его мне. Она... – Голос ее дрогнул. Ханна замолчала, и Остен ощутил ее боль.
Ханна слишком умна, слишком рассудительна, чтобы не смотреть правде в глаза. Она всю жизнь пыталась спасти свое небольшое семейство от катастрофы, предвидя любую угрозу его безопасности. Неужели ее так изменила любовь? Неужели она не понимала, что гибель Буда не останется незамеченной и повлечет за собой определенные последствия?
– Господи, Остен, они не могут забрать Пипа! Мы не должны этого допустить!
– Я написал отцу и попросил его встретиться с этим капитаном Берком, рассказать ему историю Пипа и предложить любую цену.
– Почему ты мне ничего не сказал?
– После всего, что ты выстрадала? К тому же это ничего не изменило бы.
Она судорожно сглотнула и оперлась о его руку. Им казалось, что они шли до дома целую вечность. Остен услышал отца раньше, чем увидел, – это были звуки рояля.
Неужели это та самая тарабарщина, которую записала Ханна в те дни, когда они полюбили друг друга?
Остен сжал руку Ханны, когда шел навстречу человеку, которого не видел так много лет, – навстречу отцу, в чьих руках сейчас находилось будущее Пипа.
При виде отца у Остена болезненно сжалось сердце. Казалось, время повернуло вспять, Джозеф Данте почти не изменился. Он склонился над клавиатурой, глаза сверкали, темная прядь упала на лоб, только виски посеребрила седина.
На лице Джозефа Данте отразились чувственность, страсть, боль художника, а также тоска по родной стране, от которой он отказался ради жены и сына. И надежда. Сердце Остена взволнованно забилось.
– Отец!
Джозеф Данте встал и медленно повернулся. В это мгновение исчезли годы, омраченные обидой, горечью и неприятием, в отцовских глазах осталась лишь любовь. Джозеф Данте внимательно смотрел на Остена. За те годы, что они не виделись, сын превратился в настоящего мужчину.
Отец с трудом сдерживался, чтобы не заключить Остена в объятия. Видимо, боялся, что тот не ответит на его порыв. Остен хорошо его понимал.
– Остен, – произнес он. – А вы, наверное...
– Ханна. – Ханна подошла к нему, взяла его руки в свои. – Я так долго ждала встречи с вами.
Джозеф Данте с нежностью смотрел на Ханну.
– Я нашел капитана Берка и поговорил с ним на борту его корабля. Берк остался сиротой и воспитывался в Буд-Холле, пока в четырнадцать лет не ушел в море. Он назвал корабль «Избавление». Догадайтесь, почему?
– Нет. Я просто... Пип... Он собирается забрать Пипа?
– Капитан Берк уже подписал документы, передающие право опекунства над ребенком Остену.
– Слава Богу! – выдохнула Ханна.
Остен обнял ее.
– Но почему... как тебе удалось его убедить?
– Буды – дальние родственники капитана Берка, они взяли его на воспитание, когда тот остался круглым сиротой. Будучи ребенком, Берк пережил все те ужасы, которые, должно быть, выпали на долю вашего малыша. Отец сэра Мейсона бил его мать, а маленький Мейсон вымещал ярость на Берке. Капитан назвал корабль «Избавление», потому что море дало ему возможность бежать.
Они с Будом так сильно ненавидели друг друга, что он был потрясен, когда его назначили опекуном Пипа. А когда я рассказал ему о вашей смелости, Ханна, о том, как сильно вы любите мальчика, капитан сказал, что вы заслуживаете того, чтобы ребенок был с вами. Он сказал, что будет вечно благодарить Бога за то, что вы смогли положить конец страданиям Пипа, дорогая моя.
У Ханны текли слезы. Остен подумал, что она никогда не была так прекрасна.
– Как мне отблагодарить вас за все, что вы для нас сделали, мистер Данте?
– Девочка моя, я увидел сына впервые за много лет. Думаю, это ваша заслуга.
– Она не давала мне ни минуты покоя, отец. Даже находясь в моих объятиях, когда я был в ужасе оттого, что она может умереть, она заставила меня обещать, что я встречусь с тобой, что скажу тебе...
Остен замолчал. Ханна поднялась на цыпочки, поцеловала его в щеку, после чего покинула комнату.
– Должно быть, ты презирал меня за то, что я не отвечал на твои письма.
Отец печально улыбнулся.
– Как я мог тебя винить? У меня даже не хватило смелости признаться твоей матери, что я их писал. Я просто надеялся, что однажды ты меня простишь.
– Я не получал этих писем. Аттик их сжигал.
– Я понимаю твою обиду, сын мой. Я часто бывал к тебе несправедлив.
– Но я не поэтому их не читал...
Остен осекся.
– Остен, в чем дело? Ты можешь рассказать мне все?
– Помнишь тот день, когда погиб мой друг Чаффи Уоллис?
– Помню.
– Ты был так зол на меня, так разочарован. Упрекал меня в том, что я пошел на пастбище, зная, что там находится бык. Ты никогда этого не говорил, но я знал, что ты винишь меня в гибели Чаффи.