При этих словах муж осознает реальность надвигающегося семейного скандала и с беспокойством ерзает на месте.
— Послушай, Нелли! — говорит он спокойно и вразумительно. — Не кипятись так, — тебе вредно волноваться. — Он ловит ее за руки, усаживает подле себя на диване и продолжает: — Пойми, в этом деле твоя писанина не поможет. Сейчас век другой! Современная молодежь сперва зарегистрирует брак, а потом родительского совета просит. Ты же сама знаешь. Если сын пишет, что жениться собирается, возможно, мы с тобой скоро станем дедом и бабкой.
— Что ты мелешь, несчастный! — машет руками Нелли Васильевна и делает вид, что ей дурно. — Послушай лучше, что я написала.
Нелли Васильевна промокает слезы платком, быстро собирает исписанные листки со стола и стульев и проникновенным голосом, как будто сын ее может услышать, начинает читать:
— «Здравствуй, дорогой сыночек! Твое письмо поразило нас, как гром среди ясного неба. С папой случился сердечный припадок, он уже неделю лежит, а и все время плачу и пью валериановые капли.
Мы заклинаем тебя не делать этой непоправимой глупости. Подумай, тебе только двадцать лет! Зачем тебе этот хомут на шею?! Ты еще совсем мальчик и жизни как следует не видел. Не обременяй себя семьей раньше времени, послушай умного совета отца с матерью. А ей так и скажи (это она тебя хочет окрутить, я знаю), что еще слишком молод для женитьбы.
Будь умным! Все они сперва ангелочки с крылышками, а когда женишься, хлебнешь лиха. Будешь кусать локти, но мама с папой уже тебе не помогут.
Вспомни участь твоего дяди Коли. Он рано женился. Ему, между прочим, было тогда 23 года, а что из этого вышло. Был он до женитьбы веселый, компанейский парень, добрый и отзывчивый. А теперь! Она его согнула в бараний рог. Это теперь забитое бессловесное существо без собственного „я“. Она его при людях называет почему-то „Сорочинская ярмарка“, покрикивает на него: „Молчи!“ Смотри, не тебя ли ждет такая ужасная участь?!»
…Дальше шло все в том же духе. Не жалея красок, Нелли Васильевна расписала трагические браки ближайших и дальних родственников, знакомых, просто соседей и даже вымышленных персонажей. Одного из них она даже своей волей лишила жизни, как наложившего на себя руки из-за неудавшейся женитьбы.
— Да, мрачноватая картина, — почесав затылок, сказал муж Нелли Васильевне, когда она закончила чтение. — Прямо жуть берет! Почитай твои творения, — так похоже, что браки вообще себя изжили. Однако, поверь моему опыту, сына этой писаниной не остановишь. Ну, ладно, ладно, не кипятись! Давай я пойду это письмо отправлю, посмотрим, что выйдет…
…Прошло полгода, и на летние каникулы к Ивановым приехал их сын-студент. Он был весел И жизнерадостен, с аппетитом много ел и смеялся. Радостно возбужденная Нелли Васильевна все подкладывала ему всяких вкусных разностей и не спускала с него любящего взгляда. Женитьба сына расстроилась, и Нелли Васильевна была, что называется, на верху блаженства.
Когда сын закончил еду, мать погладила его по голове, с чувством гордости поцеловала и, не удержавшись, сказала мужу:
— Вот ты не верил, а мое письмо открыло мальчику глаза, предотвратило его от необдуманного шага. Вот тебе и писанина!
— Какое письмо? — удивился сын и посмотрел на отца. — Была же только телеграмма.
— Какая телеграмма?! — в свою очередь удивилась мать и тоже посмотрела на отца, который украдкой подавал сыну какие-то знаки.
Сын посмотрел на обоих родителей, рассмеялся и сказал:
— Да та, в которой папа писал: «Обдумай, сынок, повремени женитьбой, вспомни участь своего отца».
НАУКА НЕ ДЛЯ СЛАБОНЕРВНЫХ
Доцент Суходоев Николай Алексеевич, худой и жилистый, с изможденным лицом язвенника и все подмечающим взглядом хитрована, стал с некоторых пор убежденным сторонником индивидуальной работы со студентами.
— Массовость — это визитка развитого социализма. Слава Богу, сейчас настало время штучной работы, индивидуального ваяния специалистов, — разглагольствовал он в кругу университетских коллег, которые, однако, от обсуждения проблемы с ним уклонялись.
В начале каждого учебного года Суходоев неизменно появлялся в отделе кадров. Он примащивался за краем стола, водружал на нос очки и старательно перелопачивал личные дела своих новых студентов. Причмокивая губами, Николай Алексеевич заносил в толстую тетрадь интересующие его сведения: откуда имярек прибыл, кто родители, чем занимаются.