— Да, и я не хочу. Меня бы устроило, если бы городской совет назначил инспектора на полную ставку. В последнее время я зарабатываю более чем достаточно в своей кузнице.
— А что вы скажете, если они попросят вас работать инспектором полный день?
— Я скажу — нет уж, спасибо. — Дэйн повернулся и направился к двери. — Я кузнец, а не блюститель закона.
— Подождите, герр инспектор, я хочу кое-что дать вам.
Не дожидаясь ответа, Микман направился к стойке у стены, снял с подставки двуствольное ружье и протянул его Дэйну.
— Я хочу, чтобы вы взяли вот это, — объявил он, толкая оружие по прилавку в сторону Дэйна. — Я считаю, что инспектор должен быть хорошо вооружен. Особенно с учетом таких проблем. Вокруг нас.
— Давайте я заплачу за него, Фред, — сказал Дэйн, принимая ружье.
— Нет, это подарок. — Микман принес две коробки с патронами. — Вам также понадобится и это. — Он помедлил и добавил: — Думаю, ружье предотвратит появление проблем. Если эти ковбои увидят вас с ружьем, они будут… вести себя мирно.
8
Когда огонь в кузнице приобрел цвет тусклого золота, Дэйн уже закончил подковывать длинноногую гнедую лошадь. Поодаль, в нескольких футах от наковальни, в воде охлаждались четыре починенных колеса. Дружелюбная белка с удовольствием поглощала маленькие кусочки хлеба, которые кузнец принес из ресторана и положил на землю.
У Дэйна болело лицо и тело, но он чувствовал, что ему нужно работать. Его голова была заполнена мыслями о Мэри: он бормотал себе под нос адресованные ей фразы и время от времени крякал, ударяя по раскалившемуся докрасна железу. Воспоминание об улыбке девушки помогало забыть о боли. Рядом на стуле стояла нетронутой вторая послеобеденная чашка кофе.
Пообедав у Картера, Дэйн вместе с судьей Рикером отнес горячей еды арестованному ковбою. Дэйн сообщил парню, что его освободят завтра утром и что в конюшне его ждет лошадь Кросса, а ее пребывание там оплачено самим владельцем ранчо. Ковбой выслушал новость с видимым облегчением. Официант в ресторане сказал Дэйну, что Тэсс уже приходила и пообедала. Куда женщина направилась дальше, он не знал.
Вбив пятью ударами последний гвоздь в заднюю правую подкову, Дэйн услышал стук в дверь. Он улыбнулся. Единственный человек во всем городе будет стучать, прежде чем войти.
— Входите, мэр… и добро пожаловать!
Однако, взглянув в лицо гостя, кузнец понял, что тот принес плохие новости.
— Я уже закончил, — сказал Дэйн, отпуская ногу лошади, которую он держал, сидя на корточках, и поднялся. — У вас расстроенный вид, Фред.
— Да, я расстроен. — Микман потер руки, словно пытаясь избавиться от невидимой грязи. — Даже не знаю, как и сказать…
Дэйн похлопал лошадь по спине.
— Мы ведь друзья. Говорите как есть.
— Ну, городской совет… э-э-э… они решили взять другого инспектора, — расстроенно произнес Микман, глядя на свои ноги.
Он объяснил, что, по мнению совета, драка Дэйна с людьми Кросса может принести городу проблемы. Чтобы уладить ситуацию, они уволили Дэйна и назначили на его место Ксавьера Энтони. Первым его распоряжением было отпустить арестованного ковбоя Кросса обратно на ранчо и объявить, что город крайне заинтересован сохранить хорошие отношения с Рудольфом Кроссом и его подчиненными. Совет захотел, чтобы новый инспектор встретился с окружным шерифом и удостоверился, что он тоже не в обиде на Торсмилл.
Положив молоток на кузницу, Дэйн довольно долго молчал, прежде чем ответить. Этого следовало ожидать, сказал он себе. Городские советы любят мир — и отрицательно реагируют на угрозу своему благосостоянию. Но Ксавьер Энтони?..
— Разве у Ксавьера есть время, чтобы работать инспектором? — спросил он наконец, удивившись собственному спокойствию. — Учитывая его портновские дела…
— Он говорит, что есть, — сказал Микман. — Сказал, что занят не больше, чем вы. Честно говоря, он был на встрече совета. Точнее, ожидал, чтобы его приняли. Встреча проходила в гостинице.
— Когда он начинает работать?
— Сейчас. — Микман посмотрел на Дэйна, затем снова на свои ноги.
Дэйн пожал плечами. Отчасти он испытывал облегчение, избавившись от такой ответственности; с другой стороны, переживал о том, что будет дальше. Кросс воспримет этот поступок города не иначе как проявление слабости. Самой настоящей слабости. Кузнец знал, что и Кросс, и Стоктон являются постоянными клиентами портного, будучи любителями отлично сшитых костюмов. Впрочем, признался он себе, это не было справедливым замечанием; он и сам выполнял для Кросса кое-какую работу. Правда, это было очень давно.