Фигуры Джейто снова раздвоились, как и их тени. Все они остановились и подняли руки, и движение это побежало, как волна, словно изображая множество квантовых вселенных, каждая из которых воплощала будущее, заданное оригиналом. Радужный водопад накрыл фигуры, и они замерцали. Но водяная завеса не могла скрыть ярость на их лицах.
— Клянусь всеми святыми! — воскликнула Соз. — Это впечатляет.
Джейто сделал усилие, чтобы не заскрежетать зубами.
— Именно поэтому он так знаменит.
— Теперь я понимаю, почему он выбрал тебя в качестве модели.
— Вот как?
Она махнула в сторону голограмм:
— Нельзя увидеть такие искренние эмоции — эту ярость — на лице Мечтателя. Такое вообще редко увидишь. Но у тебя это совершенно. Первобытные страсти, не испорченные цивилизацией.
— Я должен чувствовать себя польщенным? Соз моргнула:
— Я не хотела… — Она запнулась, пристально глядя на скульптуру. — Джейто, посмотри в свои глаза.
— Задача не из легких. — Но он понял, что она имела в виду. Он вгляделся в изображения и, когда увидел то, что увидела она, чуть не задохнулся. Алые. Твердые, как рубин, и холодные, как рубин. Глаза у каждого изображения стали красными. Волосы тоже изменяли свой цвет, превращаясь из темно-каштановых в угольно-черные. Он не мог в это поверить. Кранкеншафт сделал его похожим на Торговца.
Он поднялся, стиснув руки в кулаки:
— Я убью его.
— Это вина, — объяснила Соз. — И катарсис.
— Какого черта, что все это значит?
— Здесь всё, — ответила она. — Вина, которую ощущают Мечтатели, зная, сколько несчастья их родичи принесли тысячам людей. И очищение. Понимание, что чудовище больше не живет в них. Они освободились, превратились из Торговцев в Мечтателей.
— Тогда это ложь. — Джейто был в таком гневе, что едва мог выговаривать слова. — Во имя этого «катарсиса» Кранкеншафт совершил то, от чего, как предполагается, он освободился. Он сделал меня похожим на то, что он ненавидит в себе самом, то, от чего он никогда не избавится… — Джейто осекся. Затем сел. — О дьявол!
Соз наблюдала за его лицом:
— В чем дело?
— Его лучшее творение. Взгляни в лицо демонам и изгони их. Я — основа. — Внезапно все стало совершенно очевидно. — Если он избавится от меня, то демоны, терзающие его, исчезнут. — Джейто сглотнул ком в горле. — Он собирается убить меня, ведь я часть скульптуры. Он с самого начала собирался сделать это.
Соз пристально взглянула на него:
— Он душевнобольной.
Джейто пожалел, что втянул ее во все это.
— Если бы мы погибли на Променаде, он сочинил бы красочную историю. А теперь ты вышла на него, и ему нечего терять — он доставил нас сюда, убьет и сможет использовать нашу смерть для своих нужд.
— Вообще-то, — произнес холодный голос, — ее убьешь ты.
Джейто резко поднял голову. Кранкеншафт стоял в противоположном конце мастерской, у консоли, в углу, где соединялись два голографических экрана. В одной руке он держал птицу Джейто, в другой — лазерный карабин.
— Какая трагедия, — продолжал Кранкеншафт голосом, которым он говорил, когда хотел подразнить Джейто, привести его в ярость. — Она пришла к самому знаменитому из современных художников, надеясь подарить ему Сон. Красивая женщина, в конце концов, обладает кое-какими преимуществами. К несчастью, она пришла, когда здесь был ты. — Он вздохнул. — Я никогда не оставил бы вас наедине. Но кому могло прийти в голову, что Имперскому Глашатаю угрожает опасность? А кроме того, Джейто, мы думали, что ты исправился. — Кранкеншафт покачал головой. — Она была слишком уверена в своих силах. В какой-то момент она потеряла бдительность, и тебе удалось связать ее. — Подняв птицу, он продолжал: — Ты убил ее украденным у меня тупым предметом. Я был вынужден пристрелить тебя, защищая свою жизнь.
Джейто поднялся, готовый взорваться. Но прежде чем его гнев выплеснулся наружу, Соз негромким голосом произнесла:
— Вы Гранитный Кранкеншафт.
На лице их тюремщика появилось беспокойное выражение.
— Вам не следовало совать нос в его досье, Глашатай.
— А почему вы заявляете, что Джейто украл эту птицу у вас? — спросила она. — Он создал ее сам.
Нижнее веко Кранкеншафта резко дернулось. Он крепче схватил статуэтку, стиснул ее, словно оружие:
— Никто никогда не поверит, что он сделал такую поразительную вещь и написал фугу. Только знакомство со мной позволило ему сотворить ее. Со мной. Он никогда не создал бы ее самостоятельно. Так что заслуга принадлежит мне.
Джейто должен был испытывать гнев из-за того, что Кранкеншафт пытается присвоить его работу. Но смысл слов врага так поразил его, что в нем взыграла гордость и он потерял голову. Он едва мог поверить в услышанное. Великий Гранитный Кранкеншафт был напуган его работой!
Кранкеншафт снял с пояса моток веревки и швырнул его пленникам. Моток упал у ног Джейто — кожаная бечевка с керамическими шариками на концах. Эти шарики могли быть чем угодно, от украшений до сверхпроводящих устройств.
— Свяжи ей руки за спиной, — приказал Кранкеншафт. Джейто скрестил руки на груди:
— Нет.
Кранкеншафт прикоснулся к панели на консоли. Огромный шар протиснулся сквозь щель в пластиковой стене и проплыл к центру мастерской.
— Нелинейная динамика и метапсихология, — заметил скульптор. — Ты знаешь, что, имея достаточно детально разработанные начальные условия, можно моделировать дальнейшее действие? Корреляция между рассчитанными результатами и действительным актом, происшедшим при данных условиях, достаточно точна.
Джейто нахмурился:
— О чем ты говоришь?
— Секс, — сказал Кранкеншафт. — Организуй с требуемой точностью начальную сцену, и можно смоделировать дальнейшее с поразительным правдоподобием.
— Иди к дьяволу, — ответил Джейто.
— Свяжи ей руки.
— Нет.
— Начать процесс! — приказал Кранкеншафт.
Из шара выскользнуло три шприца. Джейто не успел отпрянуть вовремя, но в этом, как оказалось, не было нужды: выстрелы были направлены не в него. Соз рванулась с головокружительной скоростью, но она не могла уйти: ноги ее были прикованы к камню. Один шприц промахнулся, но, судя по реакции женщины, другие два настигли ее. Соз дернулась, словно ее ударили, и напряглась всем телом.
— Что ты делаешь?! — крикнул Джейто Кранкеншафту.
— Джейто, все в порядке, — сказала Соз. — Я чувствую себя нормально.
— Это яд, работающий по принципу химических часов, — объяснил ей Кранкеншафт. — Даже ваши роботы не в состоянии перестраиваться так быстро, чтобы создать противоядие.
Соз ничего не ответила, лишь устремила на него пристальный взгляд, выводящий из себя.
— Что это за яд? — спросил Джейто. Соз мельком взглянула на него:
— Принцип его действия основан на цикличных реакциях. — Хотя голос ее звучал спокойно, на лбу выступили капельки пота. — Если при определенных условиях соединить несколько реагентов, начнется серия реакций. В крови человека подобные вещества подвергаются цикличным превращениям, на каждой из ступеней образуется особый яд.
— А твои нанороботы могут бороться с ним? — спросил Джейто.
За нее ответил Кранкеншафт:
— Даже самые совершенные устройства не в состоянии приспособиться к сложным циклам. Этот яд подвергается сотне превращений, все ступени различаются по времени, побочные реакции каждый раз меняются. Это блестящее творение химиков. — Он оценивающе посмотрел на Джейто. — Ты подвергся действию одного цикла. В последний раз, когда был здесь. Может быть, ты помнишь?
Джейто прекрасно помнил. В крови его тогда словно горел огонь.