Джейто развернулся и бросился бежать, стуча башмаками по металлическому полу. Если бы ему удалось найти достаточно узкий боковой коридор, он смог бы избежать плена. Кранкеншафт развлекался этой примитивной игрой: если Джейто удавалось спастись от робота, он получал выходной.
За спиной послышалось жужжание. Шар ударил человека в бок, и Джейто отлетел к стене, подняв руки, чтобы защитить лицо. В оболочке шара появилось отверстие, оттуда с шипением высунулся шприц.
Стена перед Джейто заколебалась, потемнела и исчезла…
Джейто открыл глаза. Над ним маячило лицо пожилой Мечтательницы с ледяным взглядом. Ветер шевелил ее волосы. Джейто было знакомо это изможденное лицо. Оно принадлежало Силикатному Леднику, жене Кранкеншафта.
За спиной у нее стоял Кранкеншафт. Он был необычно высокого для Мечтателя роста, поддерживал себя в форме; никто не дал бы ему ста шести лет. Голову покрывали черные клочковатые волосы. У художника были двухцветные глаза, серые с красным ободком, похожие на грязный лед в рубиновом кольце.
Джейто хрипло произнес:
— Долго?
— Ты проспал несколько часов, — ответил Кранкеншафт.
— Я спрашиваю, долго ты еще будешь таскать меня сюда?
— Не знаю. Посмотрим.
Джейто, подтянувшись, сел, и Силикатный Ледник отступила назад, чтобы избежать контакта с ним. Стормсон перекинул ноги через край выступа, на котором лежал, и огляделся. Кранкеншафт отхватил себе просторную мастерскую. Выступ торчал из западной стены, представлявшей собой ровную каменную поверхность. Южную стену, находившуюся справа, занимало окно, из которого открывался вид на город, лежавший далеко внизу. С востока и севера студию ограничивали голографические экраны — свисавшие с потолка листы термопластика. Перед ними дрожали изображения, и, когда ветерок раскачивал экраны, цветные полосы колыхались.
Этот ветер всегда дезориентировал Джейто. Внутри дома не может быть ветра. Если уж на то пошло, то и шарам Мандельброта в доме делать нечего. Но два из них парили здесь — один завис за спиной Кранкеншафта, второй рыскал по студии.
Единственным предметом интерьера в мастерской был круглый бассейн. Из воды поднимался блестящий белый конус высотой примерно два метра. Рядом с ним стоял второй конус, его верхушка была горизонтально срезана так, что сечение представляло собой круг. Три других конуса, расположенные в бассейне, были срезаны под разными углами, и плоские верхушки имели форму эллипса, параболы и гиперболы.
— Сегодня круг, — сказал Кранкеншафт и направился через полную сквозняков мастерскую к консоли, находившейся в углу, где встречались две голографические «стены».
Джейто взглянул на женщину, и она бросила на него ответный взгляд, холодный и равнодушный, словно камень. Затем она ушла, покинув студию через щель в пластиковой стене.
Порыв ветра взъерошил волосы Джейто, он задрожал и обхватил себя руками.
— У тебя нет куртки? — спросил он. Кранкеншафт не ответил, лишь склонился над своей консолью и углубился в работу. Но Джейто ждал, пытаясь избавиться от пелены, застилавшей его мозг после укола снотворного.
Шар подтолкнул его в плечо. Джейто не пошевелился, и шар толкнул сильнее.
— Отвали, — пробормотал Джейто. Из шара показался шприц.
Не отрывая взгляда от консоли, Кранкеншафт произнес:
— В шприце содержится стимулятор выработки тепла. Сильный экземпляр вроде тебя может продержаться десять минут, затем это вещество вызовет шок.
Джейто скорчил гримасу. И где только Кранкеншафт берет эту дрянь? Он посмотрел на шар, на Кранкеншафта, снова на шар. Имея дело с Кранкеншафтом, он был осторожен. На этот раз не стоит связываться.
Он снял сапоги и ступил в бассейн. Вода, доходившая до коленей, сегодня была холодна, но, по крайней мере, не покрыта льдом. Джейто добрался до усеченного конуса, вскарабкался на него, сел, скрестив ноги, и обхватил себя руками, чтобы согреться.
— Сдвинься на десять сантиметров к северу, — приказал Кранкеншафт.
Джейто повиновался.
— Здесь нельзя затопить?
Кранкеншафт уселся у консоли, сосредоточившись на своем занятии. Джейто подвинулся к южной стороне конуса.
Кранкеншафт оглянулся:
— В другую сторону.
— Включи отопление, — отозвался Джейто.
— Подвинься.
— После того как здесь станет тепло. Тупик.
Протянув руку к консоли, Кранкеншафт прикоснулся к панели. За спиной Джейто зажужжал шар, послышалось шипение шприца. По руке пленника побежала горячая волна, распространяясь к ладони и к плечу, а от него — по всему телу.
— Теперь тепло? — спросил Кранкеншафт. Ощущение было мучительным, но Джейто не собирался показывать, как страдает. Он лишь пожал плечами:
— И что ты сделаешь? Доведешь свою модель до шока, потому что она не хочет мерзнуть?
У Кранкеншафта под глазом дернулся нерв. Он вернулся к работе, снова забыв о Джейто. Однако в помещении стало теплее, и огонь, бушевавший в теле Джейто, погас. Либо Кранкеншафт солгал, либо робот вколол ему вместе с ядом и противоядие, возможно заключенное в биодеградируемую оболочку, которая растворилась в крови через несколько минут после инъекции.
В течение следующих нескольких часов ветер высушил одежду Джейто. Жена Кранкеншафта приходила еще раз, чтобы принести мужу еду на каменном блюде. Она была для Джейто загадкой — всегда внимательная, всегда безмолвная. Создавала ли она произведения искусства, как большая часть Мечтателей — даже тех, кто был занят другой работой? Едва ли. Скорее единственным делом Силикатного Ледника было обслуживание Кранкеншафта. Джейто сомневался, что тот потерпел бы соперницу в собственном доме.
Наконец Кранкеншафт поднялся, расправил затекшие плечи.
— Можешь идти, — сказал он и вышел из мастерской.
И все. Можешь идти. Убирайся из моего дома. Стиснув зубы, Джейто соскользнул с конуса и, хромая, направился к краю бассейна; все тело болело от долгого пребывания в неподвижном положении. С трудом заправив влажные брюки в сапоги, он пошел к двери, находившейся в углу мастерской, там, где пластиковая стена примыкала к стене-окну.
Снаружи Джейто встретил ледяной ветер. Пленник стоял на верхней ступени винтовой лестницы, которая спускалась с утеса, принадлежавшего Кранкеншафту. Далеко внизу мерцали огни города, а за ними, во тьме, тянулись зазубренные пики. Тысячи лет назад в планету врезался хищник-астероид, превратив ее в подобие капли, лежащей на боку; ось капли была направлена к Кватрефойлу, звезде, вокруг которой обращался Анзатц. Несмотря на то что Анзатц был прочно связан с Кватрефойлом, сам он вращался достаточно быстро и большая часть его поверхности получала некоторое количество света. Вечная ночь царила лишь здесь, на небольшом участке вокруг полюса.
Жилище Кранкеншафта располагалось довольно высоко, поблизости от границы искусственно созданной спокойной зоны, окружавшей Найтингейл; дальше находилась зона жестоких ветров, опустошавших Анзатц. Но, несмотря на долгий путь к плато, лестница была незащищена — даже без перил. Еще одна из причуд Кранкеншафта. Но, в конце концов, он никогда не пользовался этой лестницей.
Джейто скорчил гримасу. Если он приходил добровольно, то Кранкеншафт всегда присылал летательный аппарат, чтобы доставить его домой. Сегодня Джейто мог бы вернуться в дом и попросить подвезти его, но эта перспектива радовала Стормсона не больше, чем идея погрызть камней.
Итак, Джейто отправился вниз по лестнице, ступая осторожно, не забывая о том, что находится на краю зияющей пропасти. Он шел все вниз и вниз, стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не потерять равновесия. Он размышлял, как это выглядит снизу, из города. Вероятно, он похож на мотылька, ползущего по каменной спирали ДНК, вырезанной в склоне гигантской скалы.