Г р а ф
(выходя из-за стола)
О, не унижусь я до ссоры с ним
И поединка, что прервет карьеру
И жизнь мою, быть может. Я не трус.
Но слишком много чести негодяю,
Взирающему на мою жену
С завистливым желаньем обезьяны,
Дать волю поиграть моей судьбой.
Пусть пишет эпиграммы в тщетной злобе -
Не мне, ему, несчастному, во вред.
Тебя же уберечь - мой долг пред Богом.
Г р а ф и н я
Не бойся. С ним, как ты, я холодна
И снисходительна. Он это сносит
С тоской, как наказанье и укор.
Г р а ф
В войне с Наполеоном славой я
Увенчан. Но имел неосторожность
Записку подписать и дать ей ход,
Ну, об отмене крепостного права...
Крестьян от рабства, как анахронизм...
И впал в немилость. Славой либерала
Наскучившись, напомнил о себе
Я государю, с прежним рвением
Готовый вновь служить. Возвысив снова,
Лукаво улыбнулся царь и пальцем
Мне пригрозил. Я думаю, добро.
Г р а ф и н я
Как радовались все: конец опале!
И с новыми надеждами тебя
Встречали здесь твои же сослуживцы,
Из молодых участников войны,
Съезжаясь, как нарочно, отовсюду
В сезон морских купаний.
Г р а ф
Вскоре снова
Наедут. Многие на подозреньи,
Как Пушкин, у правительства...
Г р а ф
Им кажется, я с ними заодно.
Г р а ф
Ты помнишь, как о прошлом годе
Его величество к нам приезжал?
Со всеми милостив - со мной ни слова,
Как будто я не первый здесь - последний.
Г р а ф и н я
Как новый губернатор и наместник,
Не мог ты отвечать еще за всех.
Г р а ф
В чем дело, думал я. Какую пакость
Из зависти придумали враги?
Открытью своему я рассмеялся.
Из Кишинева Пушкина в Одессу
Перевели по хлопотам друзей
По ту же пору, как приехал я.
А вышло так, что я его пригрел;
А с ним и всех, кто от него в восторге.
Вот царь и обошел меня во всем;
Я все не полный генерал. О, боже!
Я ждал уже опалы и гонений...
Г р а ф и н я (про себя). Он вспомнил эпиграмму. (Вслух.) Ах, вот что тебя мучило в течение зимы! Я все удивлялась. Неужели ревнует столь сильно, совсем, как Отелло, а роль Яго - я знаю - кто играл.
Г р а ф. Что же делать? В это время молодой человек влюбляется в мою жену, что не могло остаться незамеченным при ярких вспышках то веселости, то меланхолии поэта, и что сделало его для меня просто невыносимым. Мне постоянно приходилось сдерживать себя, во избежание скандала, а ему ведь все нипочем. Заметив во мне перемену, он обиделся, будто его все должны любить, и разразился эпиграммой. Чтобы избежать скандала, я написал письмо графу Нессельроде, по ведомству которого Пушкин числится. Постой. Чтобы быть точным и чтобы ты знала, что я старался быть справедливым, вот из письма моего. (Читает): "Я не могу пожаловаться на Пушкина за что-либо; напротив, он, кажется, стал гораздо сдержаннее и умереннее прежнего, но собственные интересы молодого человека, не лишенного дарования, недостатки которого происходят скорее от ума, чем от сердца, заставляют меня желать его удаленья из Одессы. Главный недостаток Пушкина - честолюбие. Он прожил здесь сезон морских купаний и имеет уже множество льстецов, хвалящих его произведения; это поддерживает в нем вредное заблуждение и кружит ему голову тем, что он замечательный писатель, в то время как он только слабый подражатель писателя, в пользу которого можно сказать очень мало..."
Г р а ф и н я (про себя). Это же мысли Александра Раевского о Байроне.