- Буду рад, если окажется, что вы не ошиблись. Ведь приятно сознавать, что столько усилий было затрачено недаром. Имею в виду прежде всего усилия Сеймура, а также и ваши.
- Какие усилия, Альбер? Я просто выполняю распоряжения.
- Вы когда-нибудь обгоните эту машину или нет?
- Зачем, Альбер? Потом появится другая. Неужели вы не заметили, что самое разумное - двигаться в своем ряду с умеренной скоростью?
- О, поэтому Сеймур никогда вам и не улыбается: вы хотите двигаться в своем ряду, да еще и с умеренной скоростью!
Прибываем в Штутгарт, а точнее, под Штутгарт, после обеда. Мод сворачивает с шоссе на какой-то холмик и останавливается перед маленькой гостиницей, что прячется среди деревьев.
- Зачем мозолить людям глаза? - объясняет она. - Тут чистенько и хорошая кухня.
- К чему эти оправдания? - спрашиваю. - Разве мы тут будем зимовать?
- Я ничего не знаю, - отвечает дама и идет оформлять документы.
Точно так же она ничего не знает и во время обеда, и потом, когда я прихожу к ней в комнату, чтоб добиться каких-то сведений о предстоящих планах.
- Уже время просыпаться, - доносится до меня ее мелодичный голос.
Она еще дважды повторяет это, прежде чем я решаюсь открыть глаза.
- Что случилось?
- Вы спите уже два часа.
- Ну и что?
- К нам могут заглянуть гости, - объясняет женщина, которая никогда ничего не знает.
Гости прибывают под вечер и в одиночестве. Это, конечно же, Сеймур. Он даже не позволит выйти из серо-стального "мерседеса", такого же, как и у Мод, - ждет, пока мы приблизимся к нему.
- Садитесь, дорогой мой...
- Мои вещи наверху...
- Пусть лежат. Мод уберет их.
Сажусь спереди и бросаю взгляд на даму; она в ответ легонько кивает, улыбаясь неуловимой полуулыбкой, словно говорит мне: "Прощайте, счастливого пути!"
"Мерседес" срывается с места и стремительно набирает скорость - давно знакомый мне шоферский стиль американца. Когда мы выезжаем на автостраду, Сеймур увеличивает скорость до двухсот километров. Такое я тоже уже видел: так летел он когда-то по улицам Копенгагена.
- Если все будет хорошо, в эту ночь вы перейдете границу, - наконец сообщает мне Уильям.
- Вы так отчаянно гоните, что я могу и не перейти ее.
- Вижу, вы уже совсем под влиянием Мод, - замечает он. - Не бойтесь, я езжу довольно осторожно.
- Следовательно, занавес опущен, - решаю я изменить тему разговора.
- Наверное, Мод проинформировала вас.
- Из Мод не вытянешь больше одной фразы.
Сеймур молчит, потому что готовится обогнать "порше". Такая задача вообще непосильна для "мерседеса", но только не для этого.
- Ваш автомобиль, видимо, не такой, как у Мод, - говорю я.
- Откуда вы взяли? - спрашивает Сеймур, прижимаясь к обочине, чтоб дать дорогу "порше", который снова вырывается вперед.
"Мерседес" летит и дальше так же стремительно: пейзаж вокруг нас размазан бешеной скоростью и сумерками, которые уже заметно сгущаются. "Порше" остается далеко позади. Американец немного сбавляет скорость и включает фары ближнего освещения.
- Слушая ваше теоретизирование, я прихожу к выводу, что вы довольны эпилогом, - замечаю я.
- Я всегда теоретизирую, дорогой мой. Хотя и не всегда вслух. Неприятная привычка, но что поделаешь! Кое-кто грызет ногти, а я теоретизирую.
- И все-таки этот эпилог...
- Лучший, чем можно было надеяться, - признает Уильям. - Мы думали, что Райен удалится, как и Томас, а возможно, и раньше, чем Томас. Сами знаете, что в таких случаях может быть много вариантов. Теория вероятностей не предусматривает осложнений, и так далее.
- Выходит, вы не желали ему самого худшего?
- Наоборот. Смерть - это одна из форм помилования, Майкл. Лучше умереть, чем мучиться. Однако позвольте спросить: а почему бы ему и не помучиться? Почему не пройти через увольнение с поста, следствие, процессы, травлю прессы, а уже потом отдохнуть в тюрьме? Почему он должен умереть? Пусть поживет в постоянном напряжении сам, а с ним и тот старый подонок, его отец.
Он снова притормаживает, и я вижу на краю шоссе знакомый стандартный знак: вилка, нож и соответствующая цифра. Это означает, что вблизи ресторан.
- Вы не проголодались?
- Ничуть.
- Я тоже, однако надо остановиться и подождать.
Сеймур резко сбавляет скорость и немного погодя сворачивает на второстепенную дорогу, минует бензозаправочную станцию и останавливается на противоположной стороне перед освещенным фасадом бара. Останавливается и сразу же трогается дальше:
- Нет, тут многовато света и, наверное, очень людно.
- Считаете, что до сего времени есть опасность?
- Наоборот. Но человек никогда не знает...
Снова выезжаем на автостраду, и через несколько километров снова сворачиваем, чтобы остановиться перед маленьким буфетом-клеткой из алюминия и стекла. Тут почти безлюдно, что гарантирует нам хороший наблюдательный пункт.
- Лучше было бы вообще не заходить сюда, - позволяю себе заметить я.
- Почему? Если что-то не в порядке, пусть мы это увидим сейчас, а не на границе.
Заходим в бар и берем по чашке кофе и тоник - тут самообслуживание. Становимся к столику за большой декоративной пальмой у окна. Пальма частично прикрывает нас, не мешая наблюдать за входными дверями.
- Жаль, что нельзя поставить ближе "мерседес", - ворчит Сеймур. Чтоб он был у нас перед глазами.
- Боитесь, что с вашим автомобилем сделают то же самое, что и с автомобилем Томаса?
- Не боюсь. Но человек никогда не знает...
На улице подъезжают и подъезжают автомобили, направляясь к соседней бензозаправочной станции. А тут почти пусто - двое шоферов невдалеке от нас пьют пиво, дальше - молодая пара с маленькой девочкой в тирольском костюме, возле бара - двое работников бензостанции в ярко-желтых комбинезонах.
- По-моему, вы чем-то подавлены, - констатирует Сеймур, выдыхая на меня густую струйку дыма.
- Это вам кажется. Просто интересно: есть ли у вас, кроме оружия, мысли, что-то реальное из оружия?
- Дорогой мой, не путайте меня с Муром.
- Но Мура же вы свалили не мыслью.
- Трудно свалить мыслью такую тварь, особенно сзади.
- Почему? Франк, например, считает...
- Мне известно, что считает Франк. Я прослушал ваш разговор. Один невежда пытается что-то вытянуть из другого невежды - вот каково содержание вашего разговора.