— А какой жадный этот Афанасьич, правда?
— Правда, — ответил я.
И, совсем случайно обернувшись назад, я заметил приближавшуюся к нам черную точку. От радости у меня сильно застучало сердце, и я громко крикнул:
— Яшка!.. Яшенька!.. Смотри скорее — кто-то едет!
Яшка протер глаза и пристально глядел на черную точку, которая росла все больше и больше.
— Ну да, едет! — радостно воскликнул он и замахал руками. — Э-эй!.. Спасите, замерзаем!..
Вслед за Яшкой эти же слова повторил и я.
Подвода подъехала… Закутанный в тулуп человек остановил лошадь и быстро вылез из саней. Когда он распахнул тулуп и твердым, решительным шагом направился к нам, мы со всех ног бросились к нему навстречу…
— Дядя Максим, это ты?! — не веря своим глазам, в один голос воскликнули мы.
— Да, мои родные, это я самый… Что же это вы около дома замерзать вздумали? — прижимая нас к себе и закрывая полами тулупа, спрашивал он. — И санки с прутьями на дороге бросили… Пришлось мне подобрать их. А тут, видишь, и вас самих пришлось подбирать.
— Это я оплошал что-то, — сказал Яшка. — Через Волгу шли хорошо, а как на луговую дорогу повернули, так я из сил выбился… Он вот со мной измучился, — кивнул Яшка на меня и положил мне на плечо руку.
— А я в Большую Рязань ездил за овчинами… Иван Мироныч попросил. Сам-то он прихворнул что-то… Да что же это мы стоим? — спохватился дядя Максим. — Ехать надо скорее, ехать. Расстроился я, глядя на вас…
Дядя Максим усадил нас в сани, завернул в бараньи овчины, и мы поехали домой.
— Ну, дружки мои, должен вам прямо сказать, что вы все-таки герои, — прислонившись к нам, говорил он. — В такую стужу да в метелицу вам бы еще на Волге должен быть конец, а вы, смотри, куда ушли!.. Одним словом, молодцы и счастливцы вдобавок — от смерти избавились…
Дядя Максим поглядел на нас, облегченно вздохнул и, шевельнув вожжами, весело прикрикнул на гнедого:
— Но-но, кормилец, поторапливайся!..
Русак
Получив с Афанасьича за корзины шестьдесят копеек, мы из них взяли себе по гривеннику, а остальные деньги отдали родителям. Двадцать копеек нам были нужны на покупку тонкой проволоки, из которой делали петли для ловли зайцев.
В наших местах много разных зверьков и зверей. Но для нас, ребятишек, сподручнее всего было охотиться на зайцев, потому что способ лова самый простой и дешевый. Да и повадки заячьи нам были хорошо известны. Мы знали, что русак избегает глухих лесов, а больше всего живет в открытой степи, в мелких кустарниках или на лесных опушках. А беляк, наоборот, любит жить в лесу. На кормежку зайцы убегают больше всего ранним утром или поздним вечером. Русаки крупнее беляков и ценятся дороже. За русачиную шкурку скупщик Ахмет платил нам двадцать копеек, а за беляковую — на пятак дешевле.
— Все надо знать, все уметь с малых лет. Нельзя браться за дело, которое не знаешь или знаешь плохо… А охота на зверя или, скажем, рыбалка требуют еще и большой выносливости, смекалки, терпения, — часто давал нам наставления дядя Максим.
И мы с Яшкой надолго запомнили это.
Как только были готовы петли, мы на второй же день с утра пошли на лыжах ставить их. Петли ставят на лесных постоянных тропах, возле молодых кустарников, где зайцы чаще всего жируют. Каждая петля ставится на небольшом друг от друга расстоянии и привязывается к надежному, крепкому кусту.
У меня было двадцать петель, из них пять — давнишние, медные, остальные — из черной проволоки. А у Яшки только пятнадцать.
— Если бы мама дала мне еще пятак, у меня тоже двадцать было бы, — сказал Яшка. И, помедлив, заметил: — А в медные петли, говорят, зайцы не попадаются…
— Это кто сказал? — спросил я.
— Кто-то говорил, я не помню…
— Ну и врешь. Зайца любая петля затянет, если он в нее попадет.
— И веревочная? — удивился Яшка.
— Да, и веревочная, если заяц попадется беззубый.
— А беззубые зайцы бывают?
— Может, и бывают, если старые…
Утро было тихое, хмурое. Недавно выпал обильный пушистый снег, и лыжи наши вязли глубоко. Мы радовались, что след, по которому нам придется через несколько дней отыскивать и проверять расставленные петли, не сразу занесет снегом. Деревья и кустарники стояли в инее. Где-то постукивал молоточком дятел. В грустной, точно завороженной тишине этот однообразный и настойчивый стук слышался далеко. Всюду виднелись заячьи тропы, одиночные следы, утоптанные места возле молодых осинок.