Смеркалось. Евсей Наумыч стал разматывать закидушки, а я занялся подготовкой костра. Делаю свое дело, а с Наумыча глаз не спускаю. Думаю, какое же он сейчас «колдовство» будет применять? Однако ничего подобного не произошло. Все делалось обычным порядком. Наумыч насаживал на крючок приманку и спокойно, без суетни, твердой и умелой рукой забрасывал в воду одну удочку за другой. Удачнее всех забросив последнюю, он от удовольствия крякнул, а потом умылся и подошел к костру.
— Ну вот и вся работа, — вынимая из кармана жестяную коробочку с махоркой, сказал Евсей Наумыч. — Теперь до утра. А с поплавочной удочкой сиди как прикованный.
— Зато спортивного интереса больше, — говорю я. — Видать, как рыба поплавок топит.
— Особливо ерш, — смеется Наумыч. — Хотя, надо правду сказать, ерш в ухе — первейшая рыба. Особенный вкус придает. Но больно уж муторно ловить эту мелюзгу. То ли дело сом! Как ввалится на полпуда, а то и на пуд, вот тебе тут и спортивный интерес — аж поджилки задрожат!
— И часто попадаются такие крупные?
— Часто не часто, а как пойду — так и есть. У меня, брат, как по заказу. Погоди, утром вот сам увидишь.
После ужина Евсей Наумыч, позевывая, сказал:
— Ну, теперь и уснуть не грех.
— А не проспим?
— Кого, сомов?
— Да.
— Никуда они, голубчики, не денутся. Снасть у меня крепкая, быка удержит. Спать можно спокойно.
Мы спрятались от комаров под марлевый полог и заснули.
А на рассвете, когда прибрежные тополя-великаны зашептались с бодрым, приятным ветерком, Евсей Наумыч заворочался. Он вылез из-под полога и, закуривая, проговорил:
— Экая благодать кругом! Никак не могу наглядеться. Вон иволга тоже пробудилась, в дудочку заиграла, шельма…
Вылез и я на свет божий. Евсей Наумыч сказал:
— Ну, брат, пойдем. Поглядишь, как я леших из омута буду выуживать. Да подмогнёшь, ежели часом неустойка случится.
Евсей Наумыч говорил уверенно и совершенно серьезно, будто бы сомы сидели в каком-то загоне и ждали поединка.
Вот и берег омута. Наумыч пристально смотрит на закидушки и шепчет:
— На всех трех есть, по шнурам вижу. — И стал тащить первую закидушку. Вдруг он сердито заворчал: — Что за оказия такая, понять никак не могу. Хоть задом наперед становись.
А когда мы, действительно, повернулись спиной к воде, то без труда увидели эту «оказию». Огромные, по ладони, лягушки, насаженные на крючки, самым спокойным образом сидели на песчаном бережке и благополучно встречали доброе июньское утро. Произошло это потому, что Наумыч, желая удивить меня редким уловом, постарался добыть самых крупных квакуш. А грузила оказались легковатые. Лягушки и выбрались из омута. Я с трудом удерживал себя от смеха. А Евсей Наумыч, взъерошенный и злой, молча сматывал закидушки. И только по дороге к дому он неожиданно заговорил:
— Подумать только, осечка произошла! Это, брат, небывалый случай в моей рыбацкой практике!.. Извольте радоваться — вылезли, шельмы, и сидят вылупя зенки. Умора, ей-богу! — Наумыч покачал головой и закатился молодым, неудержимым смехом.
Теперь мы смеялись оба.
1945 г.
Встреча на переправе
Был конец июня. Под выходной день я решил поехать на рыбалку с ночевкой. Но получилось так, что меня задержали дела и я отстал от своих приятелей. Сижу на пристани и, глядя на удаляющийся паром с рыболовами-ночевщиками, думаю, что же теперь делать? Смотрю, к мосткам подходят два паренька — одному лет четырнадцать, второму лет двенадцать. И, как говорится, рыбак рыбака видит издалека — прямо ко мне.
— Здравствуйте, дядя! — проговорили они враз. — Вы не заметили тут троих ребят с удочками и с овчаркой?
— Нет, не заметил. Наверное, уехали вон с тем паромом.
Матрос в расстегнутой рубашке подметал пол. Он посмотрел на ребят и улыбнулся.
— Придется вам, рыбаки, обратно домой идти. Ваши друзья-приятели, которые с овчаркой, часа полтора как переправились за Волгу. Так-то вот. Не надо запаздывать.
Ребята переглянулись, однако обратно уходить не собирались. Они положили аккуратно связанные длинные бамбуковые удилища, поставили корзинку, в которой виднелся плетеный садок для рыбы, сняли с плеч рюкзаки. По виду ребят, по их снасти нетрудно было догадаться, что это не уклейщики, а довольно опытные рыболовы. Говорю им:
— Я тоже вот один остался, опоздал к парому. Вам, видно, не хочется домой возвращаться?