Но, если «выживающему» сказать, что будет только так и всегда, как он себя поведёт? Будет ли он философом или, например, законопослушным гражданином? Особенно, если внутренне содержание подкачает. И ведь подкачает! Кто в себе уверен? Не думаю, что многие.
А если кто и уверен, если не трепло, то имеет в виду этот самоуверенный экстример, ситуации, так сказать, апробированные. А если лавина пошла неожиданно? И человек с ней ранее никогда не встречался – даже в мыслях? А если это не лавина, а прёт с горы что-нибудь совершенно непонятное, уродливое, разноцветное, с растопыренными ветвями вместо рук или лап, никогда ранее не виданное? И при этом не поймёшь, чего ожидать-то – весёлого розыгрыша или ножа в спину?
И тут Антон замер – глухой чмокающий звук. То ли из трубы, то ли из-за трубы. И надо бы упасть. Но ведь потом не отстираешься. Антон стал спиной к металлу. На земле – тень. Но ведь солнце в лицо. Тень – расплывчатая, чуть справа. Попытался повернуться – не получается. Спина словно прилипла к трубе – как магнитом припечатало. Теперь точно не отстираешься! И воздух – густой, как в русской бане. Опять чмокнуло.
Он вспомнил, как ругались эксперты. «Что вы мне говорите? Воздух стал гуще и теплее? А давление, радиация, ионизация, скорость ветра… Так же нельзя работать!», – распекал один. А второй ему отвечал: «Ты, как приехал, неделю из домика не вылезаешь, а коэффициент к зарплате идёт, значит, можно…»
Спина застыла – не шевельнуться. Спина – спиной. Но руки свободны. Антон достал пистолет, заслал патрон. Подумал при этом: а на хрена он мне нужен? И зачем вообще здесь оружие? Инструкция! А какой идиот… Да какая разница, какой. Я, человек с оружием дружащий, не понимаю, зачем оно здесь нужно. Не то, что трудно, нет – невозможно определить рамки его применения. Ни в качестве защиты, ни в качестве нападения. Нет здесь ни того, ни другого. И не может быть.
Возня идёт сложная, и надо разбираться, делать что-то. Но без оружия. Так я считаю. А что ствол выхватил – это рефлекс. Но палить в белый свет не собираюсь. Другое дело, если придётся его употребить в личных, так сказать, целях. Не хотелось бы стать безответной жертвой какой-нибудь гадости. Или её, эту гадость, успокоить или себя. Но об этом лучше не думать. Надо будет – употребим.
Тень ушла вправо – объект сверху. Антон попытался оторваться – бесполезно. Опять чмокнуло. Ну, зараза! Прилип. Труба начала вибрировать. По спине – мурашки, в глубине, в мышцах – слабые уколы. Антон почувствовал явную головную боль и мягкое прикосновение к… мозгу.
Через мгновенье тень на земле распалась на лоскуты, и то, что было тенью, закружилось сначала по земле, затем отделилось от поверхности и чёрным вихрем, состоявшим из кусков тьмы, ударило Антона в лицо, как сильный ветер с песком. На мгновенье он увидел свет сквозь рваные клочья и затем почувствовал, что спина более не скована неведомой силой. Всё – отключился магнит. Он сделал шаг вперёд, развернулся и одним прыжком, чуть подстраховавшись рукой, заскочил на злополучную железяку. Никого и ничего. Ну и чёрт с тобой, чмокало-глюкало.
Вдали хорошо виден Город. Сегодня виден. Стоит сам по себе, словно выдавленный из песка, и плюёт на всех. Антон не был допущен на объект. Нет, не так: Город его, как и многих-многих других, не принимал. Лишь некоторым он сделал и, возможно, сделает исключение. Припоминается что-то вроде: Объект, прилегающая к нему территория являются составными частями явления, находящегося на такой стадии технологической мощи, что оно не может быть ликвидировано, блокировано или смягчено никакими земными средствами.
А посему, хочешь – утирай плевок, хочешь сам плюй, хочешь бомбу бросай или на танке прорывайся, результат всегда один – никакой.
Глава 3
Она проползает по руке, перебирается через плечо и тихо пристраивается на спине, между лопатками. В зеркале это хорошо видно. Она неподвижна, и лишь веки время от времени слегка приоткрываются и поясняют: не сплю – задремала, всё вижу, слышу, я тебе мешать не буду, но знай – я здесь. Передвижение её не ощущается. Только увидеть можно: то она на спине, если зеркало есть, то на плече, на груди. С того момента, как она появилась, всё другие герои и участники этого жуткого мультика стали исчезать. Она их прогнала, а, может, просто, извините за натурализм, съела. Может же быть такое? Если прогнала, то где же они прячутся сейчас? Под диваном, за шкафом, под ковром… Стоп: надо проверить под ковром. Как она относится к этому поиску? Одобряет? Не одобряет? Или ей вообще до всего происходящего дела никакого нет? Живёт себе, ползает помаленьку.