Захмелевшему и уже отходящему ко сну Ярославу неожиданно пришла по вкусу идея старейшины, и он не без труда на ломанном модонском, с использованием словаря, попросил подыскать невест для его спутников. Тымиш согласно закивал головой, поняв, что от него требуется, и на пальцах по большей части орочьими жестами (которые здесь в ходу) показал, что невесты будут завтра. После чего гость завалился на лавку и отключился. Более трезвые охранники сопротивлялись несколько дольше, но через какое‑то время вся хата погрузилась в сон.
Глава 25
Утро застало Ярослава на жёсткой неудобной лавке. Он лежал на самом почётном месте для гостей, но это не радовало, голова болела от выпитого вчера, и хотя его не часто посещали подобные чувства, обычно обходилось без болей, но похоже вчера он перебрал. В хате светло, отверстие дымохода открыто настежь, и через него пробивается яркий луч света. В доме никого нет, похоже, крестьяне давно заняты своим нелёгким трудом, но…??? за спиной нечто шевелится. Ярослав оборачивается назад и видит подымающуюся из под цветного одеяла девушку Модонку. В голову приходит вопрос: Что было вчера? Но ответа в заспанном мозгу не наблюдается.
— Кто ты такая, — спрашивает её Ярослав по–русски с изумлённой физиономией
— Ноки туод гар. Ми нагори. Наватар рипал туод. (Ноки меня зовут, я ваша, господин купил меня), — ответила она, тыкая в себя пальцем, — Ноки ми.
Из того, что говорит девчонка, Ярослав, понял, зовут её Ноки, и Наватар поминает, то есть господин.
Соскочив с лавки, выбежал на улицу. День в разгаре, Солнца по модонски Каро, уже высоко. «И надо так долго спать — думал он — Каре уже построилось, а я кверху лапками». Бросился на поиски своих. Нашёл возле хаты на завалинке, греющими бока.
— Жиган, ты не в курсе, что за девица со мной спала, не то меня терзают смутные воспоминания.
Друзья с постными минами уставились на него, у всех голова, и всем тяжело.
— Не помнишь чего купил? — спросил Жиган. Ярослав помотал головой, но дошло; спросил:
— Её?! За сколько?!
— Три золотых, — не дружелюбно и вяло сообщила Юлия, сидящая спина к спине с Жиганом, ей похоже тоже не хорошо.
— Мама родная!! — схватился за голову их командир, — столько денег коту под хвост. Что теперь с ней делать ума не приложу, разве женить на ком‑нибудь из своих.
— Пить надо меньше, — поддела Юлия
— На себя посмотри — физиономия зелёная, — огрызнулся Ярослав.
— Та...ак!! — подытожил он, — Подъём!! Этого хитрокуса сюда!
Труба! Гони в лагерь. Хитреца и всю мою броню — сюда. Организуем здесь штаб роты, если не сможем вернуть деньги, то хотя бы объединим по полной.
— Юлия! — продолжал командир, — поезжай, найди командиров взводов, пусть явятся сюда, и разыщи Ольгу, упроси подлечить мою голову, похоже не от пьянки такие боли, а от позавчерашней кувалды.
— Жиган, — командовал Ярослав, — разыщи нашего хозяина, и немедленно. — Лимон. Пошарь, найди крепкую верёвку и какую‑нибудь тюльку или табуретку.
Таким образом, разогнав команду разведчиков по мелким поручениям, остался один, греется на завалинке крестьянского дома.
Хата находилась на окраине села, и от неё открывался живописный вид на окрестности реки, огибавшей поселковый холм. Прямо перед плетнём пролегала центральная улица, по которой взад и вперёд сновали аборигены. Кто гнал скотину на выпас, кто вёл двуколки гружённые сеном, многочисленная ребятня суетилась возле хат. Вот и сейчас самые смелые из них пугливо таращились из‑за плетня ограды.
Скрипнула дверь, на улицу вышла Ноки, в крестьянском платье до пят, с яркими вышивками по подолу и рукавам
— Наватар хадеш? (Господин что‑нибудь хочет?) — спросила она поклонившись.
— Наватара ву хадеш (Господин ничего не хочет) — ответил он по–модонски, — Ноки маданис (Ноки, сядь, пожалуйста). Девушка села рядом на досчатую завалинку хаты.
— Ты давно дейко? — спросил её Ярослав.
— С прошлого лета
— Ты знаешь, что я тебя купил?
— Да. Теперь вы мой господин.
— Откуда ты родом Ноки? Где твои родители?
— Я с Севера, — ответила девушка, — Родителей убили Вуоксы, родственники продали меня купцам, идущим на юг.
— Как ты очутилась в Нидаме — продолжал её расспрашивать Ярослав.
— На караван напали, хозяина убили. Тогда господин каравана продал меня Тымишу, а он вам.
— Хвербекусы тебя не обижают?
— Нет господин, Тымиш хороший хозяин, он давно собирался продать меня купцам, но весной никто не купил, и он ждал осенних караванов.