Подчинив Людмиле, жене Георгия, группу девушек из пятого женско–хозяйственного взвода, поставил задачу: до полуночи, где угодно раздобыть материал, и набить плотную попону.
К сожалению, его оруженосец Труба, как впрочем, и остальные товарищи оказались задействованы на строительстве, что вынудило его использовать в этой роли не занятых людей. Таковых не у дел осталось трое: Уир, Юля и обе Ани. Орк и Аня младшая могли оказать помощь скорее моральную, чем деятельную, но остальные вполне справлялись с новыми обязанностями. Расположившись в палатке, вся группа извлекла из тяжёлого кожаного саквояжа, главное сокровище Ярослава, полный белый доспех, ещё никогда на Троне не использовавшийся, и даже не извлекавшийся из укладки. На искушённых девчонок он не произвёл впечатления, а вот на вуокса как раз наоборот. Парень не только потерял дар речи, а, похоже, проглотил язык, он не смел предполагать, что такое вообще можно изготовить. Анюта маленькая видя замешательство дяди Уира, как она его называла, схватила не раз виденное ею армэ, и водрузила на голову остолбеневшего вуокса, как словно на свою собственную. Тот прореагировал, как будто на него надели корону. Ярослав к тому времени уже избавился от кольчужного доспеха, поддоспешника и облачился в специально приготовленный для полного доспеха наряд. Вначале он надел стальные башмаки — сабатоны. Затем поножи. Наколенники, и наголенники, девчонки уже помогали одевать. Доспех требовалось надеть так, чтоб одежда под ним, ни где не имела комков, натягов, и неудобств. Потому как потом, под сталью, её уже будет невозможно поправить. По этой причине вся она изготовлена из натурального китайского шёлка, и облачение требует как минимум четырёх‑шести рук.
Затем одевалась кираса, и девушки понадобились застегнуть пряжки на спине. Видя оцепенение вуокса, Ярослав решил разговорить несчастного орчёнка.
— Уир!? — одёрнул его он, — Где твои братья дейко?
Вуокс встрепенулся, приходя в себя, но прежде чем ответить, осторожно снял с головы шлем, и передал Анюте.
— Они здесь в лесу на берегу Великой реки.
— Почему они не в нашем лагере?
— Боятся.
— Я сумею их защитить.
— Безопаснее прятаться. Модоны могут убить.
— Твои братья сумеют переплыть реку?
— Да Дхоу.
— Пусть ждут на южном берегу. Мы сами завтра будем там.
— Я передам ваш приказ.
— Уир! Это не приказ. Это совет. Возьми в наших повозках пару топоров и гвозди, передай их своим собратьям. Пусть переправляются через Великую реку на плоту. Они смогут построить плот?
— Да Дхоу.
— Пусть строят. Я не хочу утонувших детей или женщин. Передай мой приказ — женщин и детей переплавлять на плоту.
— Я передам великий Дхоу.
— Не называй меня великий. Я не заслуживаю такой чести.
— Как прикажешь Дхоу, но никто не встречал человека, который заботится о детях вуоксов.
Подобное утверждение заинтересовало Ярослава, и он упомянул:
— А красный шаман, он что плохой, почему вуоксы его терпят в своём племени?
— Дхоу Рагнарок боится шамана, все вуоксы боятся шамана, — Уир даже фыркнул от неприязни к человеку, — он плохой. Он хуже любого модона, но он даёт победу народу вуоксов. Завтра модоны познают его силу.
Ярослав сразу принял во внимание сказанные мельком слова аборигена.
— Аня, — обратился к застёгивавшей на спине ожерелье девушке, — отведи Уира к Петровичу, пусть он поможет вывести его из крепости,
Девушка с орком удалились.
Вскоре Юлия помогла закрепить на плечах наручи, и на талии кольчужный пояс. Экипировка закончилась, и он отпустил девушку, оставшись в палатке наедине с племянницей.
Она достала из своего небольшого рюкзачка игрушки, усадила кукол и медведей на постель, собираясь играть. Видя что Ярослав окончил экипировку, попросила:
— Дядя Слава поиграй со мной.
Он подошёл к Анюте, сидящей среди кукол, нагнулся и поцеловал в лобик.