— Они мыслят другими категориями, чем мы, — пояснил Олег, — ожесточение свойственное нам, им пока ещё не известно. А ты, по какому поводу здесь, я думал, плотом занимаешься? Кстати много сделали за вечер и, когда закончите?
— Закончим часа через два, но что толку, когда в темноте переправятся, всё равно нет возможности. Небо заволокло, и на воде кромешная тьма, хоть глаз выколи, даже если использовать фонари, могут быть жертвы. Лично я думаю, что успеем утром на рассвете. Только если использовать второй канат, закрепив один его конец на плоту, а за второй тащить лошадьми, дело пойдёт быстрее.
— Ты думаешь у местных есть ещё?
— Уверен, они пытались строить нечто подобное и должны иметь запас.
— Сомневаюсь, но узнаю.
Он отошёл к группе главных вождей, оставив Ярослава в компании находившихся здесь землян. В каком русле шёл разговор и как Олег убеждал вождей отдать немалое количество канатов непонятно, но вернулся он с одним из модонов, заявив:
— Идите с этим человеком, возможно, он поможет найти нечто подходящее.
Ярослав с товарищами последовали за модонским завхозом. Тот привёл их на склад, не склад, а нечто вроде сарая, где хранились немалые крепостные запасы. Сотни копий и щитов были сложены в ровные ряды. В стороне стояли колесницы, покрытые пылью. Несметное количество пустых корзин заполняли часть помещения. Номенклатура хранимых вещей была настолько велика и разнообразна, что описывать их совершенно бессмысленно, чего стоят только глиняная посуда или разнообразие конской сбруи. В этой разносортице нашлось место и искомым предметам, и надо отдать должное запасливости модонов, канатов оказалось в достатке и нескольких типов. Ярослав выбрал необходимое по длине количество материала, не самого толстого и тяжёлого, но вполне крепкого. Тут ему хорошую службу сослужил фонарь, потому как на складе стояла абсолютная тьма. Погрузив канаты в прибывшую к этому времени повозку, они отправились в обратный путь, который не отнял много времени, но спуск упряжки с откоса оказался довольно сложным. Несмотря на подсветку, лошади не видели дороги и шарахались из стороны в сторону каждый раз, норовя слететь с кручи. В результате, упряжка благополучно спустилась к воде, но Ярослав сделал вывод, что ночью не только им не перебраться на другой берег, но и с горы не спустить, не покалечив при этом лошадей. Оставалось только ждать рассвета. Петрович со Станиславом уже заканчивали постройку парома и делали попытки на нем отойти от берега. Надежды на исключительно острый нос плавсредства себя оправдали полностью, он оказывал значительно меньшее сопротивление воде, чем, если бы был как у всех паромов — плоским.
Теперь оставалось только забить торцы брёвен досками, закрепить второй канат и в путь, но доски ещё предстояло изготовить (лесопилок у модонов не имелось), а это дело не скорое и без продольных пил муторное. Требовалось стальными клиньями вначале расколоть бревно на плахи, а затем обтесать лишнее. Ярослав, было, пытался участвовать в изготовлении и помахать топором, но народ единогласно от услуг командира отказался и послал его так далеко, что тот даже несколько недоумевал, за что такая немилость на вроде как искреннее желание помочь. Однако подчинённые успешно справлялись с работой и без него, видя такое дело он не нашёл ничего лучшего, чем завалиться спать прямо здесь у костра, на попоне снятой с повозки.
Глава 29
Утро разбудило промозглым сырым ветром с морохом. Это был первый дождь, который Ярослав видел на Троне. До сих пор погода стояла сухая, без осадков, и видеть тучи и дождь несколько непривычно. Костёр потух, попона промокла, а Ярослав изрядно замёрз.
— И ведь ни одна собака не потрудилась разбудить до того, как я промок насквозь, — ругался он, вылезая из под попоны.
Оглядевшись, увидел, что паром покачивается на волнах, канаты заведены, а часть работников спит вповалку точно также, как и он, другой части нет вовсе, и только охрана стоит на постах, укрывшись прорезиненными, камуфляжными плащами. Взглянув на часы, удостоверился, что времени в районе четырёх часов утра и Каре из местных солнц ещё только взошло. Утро своей мрачностью и сыростью производило гнетущее впечатление, как и на душе у Ярослава всё крутило от недобрых предчувствий.
— Нужно молиться богу на этих болванов вуоксов, — продолжал ругаться он, пиная спящих людей, — они настолько идиоты, что до сих пор позволяют нам здесь, на берегу торчать без охраны и всё ещё живыми.
— Подъем! — Орал он. — Все подъем! В ружьё! Где ваши щиты? Где копья? Подъем!