— Закон закону рознь, один пора менять, другой менять рано, а третий вообще нельзя, а четвёртый вернуть требуется.
— Понимаю, потому, имея силу, оставляю всё как есть, с готовностью согласился вождь Ур.
— Тут я тебя полностью поддерживаю, не время нам из лесов выходить, они хранят нас, защищают. Ты вот хранишь вуоксов, в набеги не пускаешь, я тоже спуску своим не даю, и это правильно.
— Однако твои карги напали на переселенцев.
— И что толку, перебили их инухаи, а отказать совсем не мог. Мелоны вой подняли, честь их запятнана.
Рагнарок скептически усмехнулся:
— Честь вуоксов! Давно надо избавиться от старых законов матерей и править силой.
— Это вам, молодым, и делать, а я уже стар, не по годам мне изменения, но только запомни, молодой вождь: — строго поучал Рахар, — честь матерей — не пустой звук, и кто марать её будет, дорого заплатит — боги накажут. Закон гласит: матери перестанут рожать и народ исчезнет. Берегись мести богов.
— Поберегусь, уважаемый Рахар. Ваши слова — бальзам на мою несмышлёную душу, — он был само смирение.
— Прислушивайся к старикам, вождь, их слова — опыт поколений, но не всегда, иногда и на своём настоять нужно. Особенно берегись богов этих новых, о которых говорят инурги. Как их там зовут?
— Асмаил и Асмадей, уважаемый, — Рагнарок усердно слушал брюзжание старика, ни одной мышцей, ни одним словом не выказывая неудовольствия. «Рахар действительно мудр! — думал он, — Самому ему не пришлось пройти обряд посвящения, и он не прошёл обучение вождя, как это водится у вуоксов. Гибель вождя и преемника возвели на престол неподготовленного карга. Но ему льстило, что умудрённый опытом старец не гнушается его, не превозносит себя и держится на равных, лишь изредка давая ненавязчивые советы. Ранее они не раз встречались, и всегда Рахар вёл себя как равный, но старший».
— И что они говорят, о чем учат? — проявил интерес старик.
— Говорят, что люди и вуоксы равны и могут жить рядом, — молодой вождь оставался рассудительно осторожен.
— Ха! — внезапно хохотнул Рахар. — А то мы не знаем. Вот уж не новая новость. И, конечно, вуоксы должны слушаться людей и жить по законам, данным их богами, которые они сами и придумают. Не смешите меня.
— Ну, в их словах есть смысл, — уклончиво вставил Рагнарок.
— Может быть, может быть, только вуоксам от этого что? Война и кровь?.. И что они хотят?
— Станут призывать к войне, — ответил молодой вождь, склоняя голову как нашкодивший подросток.
— В этом они найдут немало сторонников, — грустно пояснил Рахар, — Хашур и Карранг спят и видят себя в роли победителей инухаев. Им сильно досталось в прошлом году, теперь, не быть не жить, необходимо оправдаться за прошлые потери.
— Возможно, нуроги ограничится небольшим набегом? — скромно заронил луч надежды Рагнарок.
— Для этого мы должны сказать своё слово против большой войны, — голос Рахара становился твёрд и уверен. — Пусть Шу и Ву идут на юг в степи, или на запад в сторону городов. Мы пошлём своих каргов в набег, но не на север, где о нас хорошо знают и не улеглась ненависть от прошедших битв.
— Если большинство племён решит поддержать Хашура с его каргами, то мы будем вынуждены подчинится, — в словах Рагнарока слышалось недовольство.
— Надеюсь, мы сможем убедить каргов Ра не ввязываться в войну. Три племени против войны — это большая сила, и Шу и Ву придётся считаться.
— Это все хорошо, уважаемый Рахар, но ты забываешь о шаманах новых богов. Если будут знамения, каргов не удержать.
— Надо постараться убедить чужих и держать в кулаке своих, — уверенно напирал Рахар. — Тогда никакие знамения не помогут.
Таким порядком вожди просидели в шалаше до полудня, обсуждая самый широкий круг вопросов, накопившихся с последней встречи. Затем они покинули шалаш и плотно пообедали печёной на костре олениной. Уже во второй половине дня вожди племени Зу и Ур тронулись в дальнейший путь к Горе Богов. Оставалось покрыть относительно небольшое расстояние, даже неся вождя на носилках, следующим днём они будут на месте.
Горой богов вуоксы называли одну из вершин Срединных гор, ещё сопротивлявшуюся неумолимому времени. В её основании располагалась обширная пещера, где удобно разместилось капище. Верования аборигенов позволяли своим последователям иметь столько духов или богов для поклонения, сколько данное племя пожелает. Когда новая сущность проявляла участие в судьбе того или иного народа вуоксов, давая им новый закон, или оказывая содействие, или создавая новый культ, как это случилось с новыми богами, тогда главный шаман племени за собственный счёт сооружал идола в виде, представляющем божество и водружал в пещере. В свою очередь, местные шаманы, живущие при горе, организовывали процесс жертвоприношении или проводили иные службы, потребные для того или иного божества. С течением времени в пещере накопилось немало идолов и богатств, приносимых в жертву. Из простого племенного капища гора превратилась в могущественный храм, с мнением шаманов которого приходилось считаться вождям. Несмотря на то, что почитание множества божеств, демонов и духов, когда‑либо прилагавших руку к судьбе лесного народа, исчислялось многими десятками, сами вуоксы предпочитали иметь для своего племени одного сильного покровителя, ему приносились жертвы, его молили о помощи, и чьим именем звались. Однако старых богов не забывали — раз в год давая подношения и им, а в особенности тем, которые больше помогали данному племени. Отсюда следует, что среди пантеона существовала жёсткая конкуренция за жертвы. Кто больше содействовал вуоксам, тому больше жертвовали. Шаманы почитали жертвы чем‑то вроде еды для богов и не считали зазорным оставлять голодными порой на длительный срок, справедливо полагая, что проголодавшись, те будут усерднее исполнять свои обязанности.