Пролог
«Поверьте, отрекаются любя.
Чтобы других спасти. Добра желая.
И, отрекаясь, с болью уходя.
Любви ломают крылья… и скользят по краю».
Осенью 2008 года я ехала в Париж в одиночестве.
Хотя и понимала, такого этот город любви не терпит. В нём хорошо, если рядом с тобою особенный человек или лучшие друзья. Иначе, какой смысл ехать туда?
Но я ехала не за тем, чтобы вдохнуть воздух Парижа. Я ехала, чтобы найти не настоящее, а прошлое, и в моём распоряжении было четыре дня.
Елена и Арсений. Мои прадед и прабабушка. Они ушли за грань мира.
Осталась единственная потускневшая от времени фотография. В моей памяти – только рассказы видевших, знавших и любивших их, близких им и мне людей. Эти люди, как проводники, связывали меня с ними.
Стоя на «русском» кладбище в Париже, в том месте, где ещё десяток лет назад были их могилы, я ощущала светлую грусть и думала, что весь наш мир – это образы, лица, человеческие души с их непознанной загадкой.
Что я, как когда-то они, на мгновение отражусь в Зеркале под названием «жизнь». Быть может, и о нас когда-нибудь напишут историю, но так и не постигнут тайну неразгаданной бездны души.
Часть первая. Грех во спасение. Глава 1.
Елена Лукинишна Савина сидела в своей комнате и читала.
Она была невысокой, стройной, красивой девушкой. С чистого белого лица с легким румянцем на щеках смотрели из-под длинных ресниц большие карие глаза. Заплетённые в косу светлые, золотистые волосы собраны на затылке в пучок.
Много говорить Елена не любила, выражалась кратко, спокойно и просто.
Сегодня с утра она читала, и лицо её было серьезно и сосредоточено.
Ветерок, влетавший в приоткрытое окно, шелестел кисейными рукавами её кофточки.
В комнату заглянула горничная.
– Елена Лукинишна, там барыня чай пить зовут-с.
– Иду, иду, – отозвалась Елена.
Голова горничной скрылась за дверью.
Лена облегченно вздохнула, встав, сняла очки и вместе с книгой положила их на полку. Выйдя на крыльцо, она легким шагом направилась к террасе.
На круглом столе горячий самовар. Справа за столом сидела женщина лет шестидесяти, с умным лицом, моложавым и серьезным.
Свекровь Елены, Наталья Егоровна Савина.
Будучи второй женой богатого помещика, отставного майора Матвея Ивановича Савина, она воспитала всех детей от первого брака своего мужа.
Своих детей у Натальи Егоровны с Матвеем Ивановичем не было. Отец мужа Елены был старинным русским барином, столбовым дворянином. Когда он овдовел, то пригласил к дочери гувернантку Наталью, и она ему приглянулась.
Своё расположение искренне и без колебаний он посчитал благодеянием для неё, но гувернантка оказалась женщиной с характером. Это его лишь распалило. Матвей Савин не привык поступаться своими прихотями даром и женился.
Владимир, муж Елены, был вторым ребенком в семье. Матвей Иванович умер от простуды, когда Владимиру исполнилось восемь лет. Впрочем, мачеха, Наталья Егоровна, воспитала детей покойного мужа очень хорошо. Они любили и почитали её, как родную мать.
Так же приветливо и ласково пять лет назад Наталья Егоровна приняла в дом молоденькую жену Владимира, Елену.
С юности Владимир мечтал о карьере военного. Он много трудился, был немного педантичен, чем иногда вызывал на себя колкости и насмешки жены.
Елена вместе с сёстрами получила отличное образование, в совершенстве владела тремя языками, любила поэзию Пушкина и Лермонтова. Но самое огромное впечатление на неё производили статьи из журнала «Современник». Журналы для нее привозил из Петербурга их сосед, Виктор Мартовский.
Два года назад умер маленький сын Елены – Петруша, а вскоре от взрыва бомбистов погиб Владимир.
Госпожа Савина вместе с невесткой едва пережили эти чудовищные потери. Елена не могла оставить свекровь и задержала свой отъезд в родительский дом на целый год.
Сейчас мать семейства разливала по чашкам чай. Налево от хозяйки сидела соседка по имению, Катенька Мартовская.
Тихо…
Елена залюбовалась этой идиллией.
Тень старой вишни, росшей возле террасы, падала на лицо хозяйки. Катенька рассказывала Наталье Егоровне все городские новости, а также о приготовлениях к своим именинам.
Увидев приближающуюся невестку, госпожа Савина попеняла ей:
– Леночка, что так долго?
– Извините, маменька.
Елена наклонилась поцеловать Катю и шепнула ей на ухо: