Экипажа отца нигде не было видно.
«Я же писал ему, что приеду, – думал юноша, оглядываясь. – Придётся добираться до дома самому. Как не хочется! После четырёх дней езды ноги, как ватные. Подожду ещё немного. Вдруг Алексей опоздал к прибытию поезда».
Он присел на скамью у входа и осмотрелся по сторонам.
Обычная толпа пассажиров. Кто уезжает. Кто приезжает. Всё как всегда в таких людных местах, как вокзал.
Лениво и равнодушно перебегая по лицам пассажиров, глаза его остановились на молодой монахине, которая продавала у входа полотняные простыни и наволочки.
Несмотря на чёрное облачение, скрывающее её фигуру и почти всё лицо, в ней была видна гибкость и грация.
Когда она подняла глаза и посмотрела в его сторону, Арсений, от неожиданности, замер.
Такой глубокий, проникающий в душу взгляд он встречал только у одного человека. Своего отца. Бездонные, как глубины океана, выразительные, чёрные глаза.
Он поднялся со скамьи и стал прогуливаться мимо монахини, то и дело, поглядывая в её сторону. Всякий раз пытался, словно невзначай, обратить на себя внимание, то делал вид, будто не замечает монашенку. Проходя мимо, смотрел как бы сквозь неё рассеянным взглядом.
Приветливое лицо юноши, прохаживающего по перрону, показалось Дарье знакомым. А его отточенные манеры отличали его среди бурлящей, пёстрой толпы пассажиров.
Вот он помог какой-то даме спуститься со ступенек на землю. Наверное, он иностранец, оттого его манера держаться отличается от других.
– Если позволите, – из её рук взяли вышитую наволочку.
От звука голоса Дарья подняла глаза и вздрогнула.
Открытые и яркие глаза чуть насмешливо смотрели на неё.
Дмитрий!
То же правильной формы овальное лицо. Тонкий, с небольшой горбинкой нос, высокие брови и выразительные глаза цвета сапфира, чистые и ясные под длинными, как у девушки, тёмными ресницами. Красивое очертание чуть пухлых губ и светло-каштановые, с золотым отливом, на мягких колечках кудрей, волосы. Стройная, невысокого роста фигура. И та же улыбка!
Сердце молодой монахини упало в пропасть.
– Вы... – едва промолвила она и, отпустив край наволочки, уронила корзинку с товаром.
– Ох, сестра, простите! – юноша бросился подбирать выпавшее бельё. – Я так неловок.
Дарья помогала ему, как могла, пытаясь скрыть растерянность за блуждающей улыбкой.
– Вот, – юноша подал ей корзинку.
– Спасибо.
Она взяла ручку корзинки и почувствовала лёгкое прикосновение его пальцев к своей руке.
– Разрешите вам представиться, – сняв шляпу, он учтиво поклонился ей. – Арсений Андреевич Рунич. Вернулся домой из Франции. Простите еще раз, сестра, и разрешите попросить вас о помощи, – его весёлое лицо приняло серьезное выражение. – Мне нужно доехать от вокзала домой, на Аптекарский остров. Надеюсь, в вашем возке найдётся немного места для меня. Мой экипаж не прибыл, а у меня столько вещей. Я давно не был в Петербурге и не доверяю местным извозчикам. Признаться, не знаю, что мне делать.
«Нет, нет! – лихорадочно думала Дарья. – Дмитрий погиб шесть лет назад. Его больше нет! Сколько бы ему теперь было? Двадцать восемь. А этому юноше не более восемнадцати лет. Но они так похожи! Прости меня, Боже! Как он сказал? Арсений Рунич. Это имя мне ничего не говорит».
– Ну что же, юноша, – обретя дар речи, ответила она. – Если вы нуждаетесь в помощи, я вам её окажу. Можете погружать свои вещи в нашу повозку. Пойдёмте, я покажу вам, где она стоит.
В душе Арсений торжествовал. Возвращение домой и поездка в возке с двумя монахинями обещала быть весьма интересной. Возможно, это был добрый знак перед его появлением в родительском доме.
******
Повозка не торопясь катилась по мостовой.
Дарья сидела напротив юноши, а сестра Екатерина, управляя лошадью, прислушивалась к их беседе.
Первоначальная скованность сменилась спокойствием безоблачного разговора.
– Вы были знакомы в Париже с поэтами, к примеру, с Полем Верленом? – поинтересовалась монахиня.
– Нет, – вздохнул юноша, в душе удивленный тем, что служительница бога знает такого скандально известного поэта, как Поль Верлен. – К не счастью, нет. Он скончался прежде, чем я поступил в университет.
– Сколько лет вы учились?
– Четыре года. Приезжал на каникулы домой. Но чаще отец навещал меня в Париже. В феврале мне исполнилось девятнадцать лет.
– О-о, – протянула она. – Выходит, вы в довольно раннем возрасте поступили в Сорбонну.
– В пятнадцать. Я сдал в гимназии экзамены экстерном и поступил в университет.
– И какой факультет вы закончили? – не унималась любопытная монахиня.
– Филологический, – охотно отвечал молодой человек. – Могу работать переводчиком в любом издательстве.