Майор не собирался гадать, что же здесь произошло. Какой-нибудь герой-одиночка мог забраться в кабину грузовика с промышленной взрывчаткой и протаранить ворота цитадели на манер исламских фанатиков. Но это чушь, уж очень легкую мишень представляла бы собой бомба на колесах.
Могли рвануть боеприпасы... но тоже вряд ли, все ж таки эти ребята были не чайники. Могли загореться и рвануть бензин или дизтопливо - от сигареты или шальной пули. Могли рвануть кислородные или пропановые баллоны - мало ли, что они там сваривали при строительстве. Или просто котел в подвале. Причем рвануть мог без всякой стрельбы - допустим, новые хозяева, в послепобедной эйфории, оставили его без присмотра, давление дошло до красной черты, и привет...
Но, ни в одном из этих случаев, не было бы взрыва такой силы и пожара, захватившего такую площадь. Кирпичные здания разметало как карточные домики, и обломки наверняка собрали немалый урожай жизней. Но склады уцелели. И теперь именно возле них виднелось больше всего темных фигурок. Там они стояли так плотно, что образовывали толпу. Ворота их были сейчас распахнуты настежь, а внутри то и дело исчезали группки людей.
Видимо, там внутри и находилась основная масса захватчиков. По территории их ошивалось всего двести-триста. Из них всего человек пятьдесят с оружием, да и у тех это были в основном охотничьи ружья и как максимум помповики. Несколько человек, одетые в гражданские лыжные куртки и пуховики, прохаживались с явно трофейными автоматами. Даже на таком расстоянии майор видел, что они держат их как швабру. И походка нетвердая. Конечно, у Дмитрия тут и продукция ликероводочных заводов была. Ну, или хотя бы цистерна спирта.
Идиоты. Кто в лес, кто по дрова...
Возможно, организация у них и была, пока шел штурм. Но толи вожак погиб во время него, то ли был убит во время дележа, а без него войско распалось и превратилось в толпу.
"Тем лучше, - подумал майор. - Тем лучше..."
Сейчас, тут был сплошной раздрай: кто-то просто бестолково слонялся по территории, кто-то грелся возле костров, а кто-то уже дрых рядом, рискуя подпалиться. Но большинство явно было занято тем, что потрошило содержимое "ангаров".
В этот момент до них докатилось эхо ружейного выстрела. А потом еще одного.
Кто-то, то ли палил в воздух, то ли сводил счеты.
Ни часовых на вышках, никакого подобия охраны или патрулей. Демьянов довольно усмехнулся и крякнул, потирая руки - диспозиция складывалась удачная.
А это еще что? Посреди расчищенной площадки друг против друга застыли два трактора "Беларусь", за которыми волочились стальные тросы с какими-то обрывками, ошметками. Покрутив резкость, майор узнал шапку и цивильный полушубок, который был на его бывшем однокашнике во время последней встречи. Все его подручные тогда щеголяли в камуфляже.
В этот день Демьянов впервые увидел жертву казни, похожей на ту, которой казнили Ивана Сусанина. История не сохранила имени того, кто додумался до этой жестокой забавы. Казнимый привязывался за ноги к одному трактору, за руки к другому с помощью стальных тросов. Потом трактористы занимали свои места, и трогались с места - с легонца, так что обреченный видел, как разматываются и натягиваются тросы... Если очень повезет, человек умирал от болевого шока. Если нет, успевал почувствовать, как рвется пополам. Конечно, Дмитрий был мразью, но вряд заслужил такой конец.
То, что люди Убежища сделали потом, сошло бы за месть, если б не было продиктовано трезвым расчетом.
Они обрушились на ничего не подозревающий лагерь как вихрь. Игры в гуманизм закончились: Демьянов видел, как идет дележка продуктов, как выносят из ангара коробки, и возле них тут же закипает свара. На глаз он оценил численность врагов как двести человек. Между ними не было никаких личных обид, но это были именно враги уже потому, что встали между ними и едой для тех, кто остался в убежище и был им дорог. Для их женщин. Жизнь брала свое, и одиноких к тому времени в Убежище почти не осталось. Трудно сказать, чего в этом было больше, инстинктов или потребности в человеческом тепле среди хаоса смерти. Сам майор тоже сошелся с одной вдовой, хотя, пока даже про себя не называл ее своей женой. Только в Убежище он понял, насколько был привязан к жизни, что осталось позади еще задолго до войны.
Ну ладно, хватит лирики...
Люди Убежища приблизились незамеченными вплотную к забору, от которого мало что осталось. Противник был от них на расстоянии броска, а они оставались незамеченными. Все занимали удобные позиции для стрельбы - кто-то ложился, кто-то готовился стрелять с упора.
По сигналу из десяти подствольных гранатометов ГП-30 накрыли скопления людей и плотные группки у костров. Ночь наполнилась взрывами, истошными воплями и беготней. Одновременно четыре снайпера с СВД через проломы в стене сняли заранее выбранные цели - тех, кто производил впечатление вожаков. И тут же выбрали новые мишени - тех, кто не застыл и не побежал, а вскинул оружие. Таких оказалось мало: многие на той стороне, похоже, были пьяны или слишком заняты дележкой. Оружие было едва ли у каждого второго, и в основном это были ружья.
В двух разведгруппах Убежища было всего шестьдесят человек, но они были лучше вооружены и организованы, у них были приборы ночного виденья, а остальное решила молниеносность атаки. Первыми выбивали вооруженных автоматами и вменяемых врагов. Только когда они преодолели периметр, и оказались на территории части, где снег был черным от копоти, в ответ на слаженный огонь сорока стволов ударило несколько автоматов и нестройных хор гладкостволов. Майор видел, как в его группе упал человек, но тут же поднялся, матерясь и держась за ногу. Кто-то уже достал перевязочный пакет и колол промидол.
Сам майор вперед не лез, но и от своих не отставал. Стрельба шла уже среди обгоревших развалин. С той стороны крики непонимания и мат сменились воплями страха. Многие сами бросали оружие, но в горячке боя это не всегда спасало им жизнь.
Все проходило без сучка без задоринки до того момента, когда бой не переместился под крышу первого уцелевшего склада. Здесь у нападающих появились первые потери.
Так или иначе, через двадцать минут все было кончено. В руки к атакующим попала куча трофеев, которые собирали на месте, и обезоруженная толпа человек в сто. Почти столько же лежали на земле, большинство разбежалось. Пленных обыскали, загнали в пустой гараж и заперли, приставив караул.
Майор и его люди еще не пришли в себя после кровавой бани, а обстоятельства уже требовали от них быстрых действий. Если бы целью рейда была помощь "союзникам", можно было бы сказать, что они опоздали. Чем дальше они углублялись на территории, тем больше им попадалось тел в камуфляже. Большинство из них имели ожоги и раны, которые могли нанести только летящие осколки. У других видимых повреждений не было, но на лице была запекшаяся кровь, которая дорожками тянулась из глаз, носа и ушей. И только у очень малого числа были ножевые и пулевые раны. Похоже, большинство из них погибли еще до нападения банды.
После того как вмешалась таинственная третья сила, разнеся бетонные и кирпичные здания вдрызг, остаткам гарнизона не помогли даже пулеметы. Без генераторов погасли прожекторы, надвинулась темнота и холод. Но смерть, как понял майор, явилась в человеческом облике.
Наконец, поисковики пробились к развороченным дверям в складские помещения. Здесь, где раньше лежало материальное имущество части, теперь штабелями стояли картонные коробки и ящики. От одного взгляда на те, что были распечатаны, у жителей Убежища перехватило дух. Столько продуктов сразу они не видели давно. Бойцы части явно обчистили в первую неделю несколько оптовых складов.
Среди нагромождений провианта лежали изуродованные трупы.
- Зверье, - с трудом выговорил майор, утирая пот с лысины под шапкой.
- Может и зверье, Сергей Борисыч, - сказал Богданов, догнавший их со своим отрядом у самых ворот. - Но его правильно порвали.